Виктор Голицын - Окно на тот свет. Посланники потустороннего мира

За бдениями ночными незаметно из передового борца науки превращался в ренегата и еретика. Вспоминал, чему нас в институте учили, сравнивал с тем, что видел и наблюдал, и понимал потихоньку, что не все так просто и не может быть материя превыше духа. Тем более с моей-то деревенской закваской, когда у меня мама руками головную боль лечила, тетка по отцу ворожила, а дед всю жизнь травы собирал и, конечно же, пытался философский камень найти. Да и со сверхъестественным в детстве несколько раз сталкивался, случались мне видения разные... Ну об этом мы с тобой, может, еще поговорим, коли будешь в наших краях, так заходи, покалякаем, только, чур, магарыч твой будет.

Так вот, значит, никакая матчасть и история КПСС не смогли вышибить из меня дух свободомыслия, пересилить тягу к поискам неведомого. А поскольку я и по характеру всегда был поперечный, молчать не умел, то мало-помалу начал на серьезных и судьбоносных заседаниях научных слово-два вставлять, свои три копейки в каждую щель пропихивать. Нам докладчик о труде и капитале, я ему о единообразии законов природы. Или вещают о высоком моральном облике коммуниста, а я – бац! – о клинической смерти ненароком заговорю, тут же начинается в зале спор на три часа, «есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни после смерти».

Доигрался. Написали на меня куда надо, что, мол, подрывает основы социалистической доктрины... Я тебе честно скажу, чудом меня не посадили. За несколько дней до ареста, как потом оказалось, это я позже от надежных людей узнал, я чудом смотался куда подальше. В степи Казахстана то есть... И где только не бродил, куда только судьба не забрасывала. Травы научился собирать, одно время йогой увлекался, да только не достиг ступеней – слишком много у меня тяги к земле оказалось, да и все равно – тянула меня назад земля наша, русская. Как только распогодилось, вернулся в родную деревню под чужим именем. Кто узнал – тот узнал, село у нас небольшое, да дружное тогда еще было, не выдали меня. Так и живу тут бобылем... Знаю, что тебе нелестное обо мне рассказывали наверняка родичи твои по жене, ну да у нас с бабкой Ларисы свои дела были, не след тебе пока знать об этом, малой ты еще в наших мирах разбираться. Вот поблуждаешь с мое, тогда, может, и пущу тебя, покажу кое-что покруче сегодняшней грозы да тех молний, что девочка твоя по небу распускала...

Как оказалось, Лукич знал даже мой сон. Впрочем, неудивительно, я и без этого понял, с каким недюжинной силы и ума человеком меня свела судьба. Судьба? А может, кто посильнее судьбы? Кто бы мог подумать, что, ожидая увидеть бородатого лесовичка, дитя природы и земли, я получил в собеседники академически образованного товарища, познавшего многие науки и через них пришедшего к истине. Воистину, от великого до смешного один шаг, а история встречи с Никифоровым гораздо лучше смотрелась бы на страницах фантастического романа из жизни ведунов и кикимор.

– Сон твой – о жене твоей. Еще в 12 лет молния в нее попала, чудом не убила. Косы только вмиг почернели, а раньше белехонькой она бегала. Только с тех пор стала она не от мира сего. Мало того что родные ее по женской линии – ведьмы, ну-ну, не дергайся, я ж не со зла, ну хоть как их назови – целительницы, ворожеи, экстрасенши. Но Ларисе твоей силу дали поболее. Светлую, чистую, силу «проводника». Да бабка хотела внучке свою темную передать, – знаешь, небось, правило: если не освободится ведьма перед смертью от своего дара, не будет ей покоя. А Лара не далась, пошла наперекор бабушке. Потому жила она, перемогаемая то своей силой, то бабкиными наветами, чарами гонимая, отсюда и нездоровье. И ушла рано, так надо было – в том мире она нужнее. Там она «проводник», «путница». А здесь ты остался – силы сравнивать и оценивать, искать и выводы делать. Свои выводы, человеческие.

Мы тебе только показывать можем на очертания дорог, намекать, знаки подавать. Помнишь, как в Библии сказано: право выбора у тебя. Хочешь – сюда пальцем ткни, хочешь – здесь воды напейся. Но и при равных возможностях всегда ошибиться можно. Матрас-то помнишь жутковатый, оранжевый апельсиново? Это тебе знак, не театр абсурда. Толковать его сам должен. Подскажу только, что боялся ты человека раздавить на дороге, а вышло... Думай, Виктор, думай сам... Многое предстоит узнать, ты еще за черту и не совался вовсе, так, урывками, обратно поедешь – прислушайся к зову мыслей своих. Уже четыре года пытаешься найти разгадки чудесам да чертовщинам. А все как ребенок малый – балуешься своими барабашками да за призраками носишься. О душе да бессмертии надо думать, так еще наши деды говаривали, а они ведь умнее были, не в пример нынешним ветеранам-коммунякам...