Виктор Голицын: Окно на тот свет. Посланники потустороннего мира

На подтаявшем снегу возникли контуры лица... Будто кто-то невидимый, выдыхая теплый воздух, склонившись над снежным одеялом, слежавшимся и чуть затвердевшим, оставлял странный рисунок.

Вслед за черным провалом рта, от которого вверх струйкой поднимался теплый пар, показались глазницы... слепые и страшные, подвижные, словно обращенные к стоящим неподалеку разлапистым елям. Все отчетливее и отчетливее проявлялся нос с горбинкой и чуть заостренным кончиком, проступали полоски бровей, темные спиральные дуги ушей, вытянутый подбородок. Но тут неведомое дыхание дрогнуло, будто задумалось, сорвалось. Из-за секундного колебания слева, на дрожащей белой щеке, остался длинный косой шрам, будто след от удара плетью.

Среди тишины самая большая и высокая ель уронила с лапы плотный ватный комок, и он рассыпался на маленькие клубки неподалеку от зияющего рта. Но это не спугнуло таинственных вечерних гостей. На снегу виднелись длинная шея, худые, но крепкие плечи и росли уже тонкие, неожиданно слабые руки. К первому дыханию вдруг присоединилось чье-то второе, которое склонилось над застывшим безмолвным настом и любовно начало выводить ступни, обрисовывая каждый палец, пятку, поднимаясь к щиколоткам и выше, выше...

Ворона зашлась в крике и полетела прочь от странного места. Добралась до пустынной зимней дороги и зависла на проводах. Для нее шоссейная дорога вела из никуда в ниоткуда, а вот заиндевевшие телеграфные столбы были знакомы и привычны...

«...Занесло на ночь глядя в это чертово место... – корил я себя, с замиранием сердца вслушиваясь в стук мотора. – Мало того что мороз под тридцать градусов, что в городе еще пережить можно, но в глухом-то лесу невыносимо. Ни души кругом. Случись что, не выпутаюсь сам, стоит только свернуть не на ту дорогу, и все, начнет какой-нибудь леший кругами водить...»

Тут же мысленно пихнул себя в бок: «Идиот, нашел место и время нечистую поминать. Поздно задний ход давать, раз не успел засветло доехать!»

И не сосчитать, сколько раз потом, в тепле, уюте, отогреваясь стопкой-другой перцовки, я смеялся над собой, вспоминая, как недавно трясся над дохнущей, казалось бы, на дороге машиной. Это ж всегда так – дома «тачка» и «развалюха», а в пути – «дорогая», «старушка», «ну давай, поднатужься, родная, еще чуток»... И не след чертей звать и на зеркало пенять, то бишь на место нехорошее, слабак, распустил нюни! Надо брать себя в руки, курнуть в тысячный раз и утешиться тем, что вот-вот доберусь до обжитых мест.

Я потер уставшую шею и стал снова вглядываться вперед. Где-то там был заветный поворот, который нельзя пропустить, если хочу до глухой полночи попасть в Потеряево, богом позабытое село в Курганской области. А там, если повезет, если какая-нибудь захлопотавшаяся тетка-бабка не спит, авось и переночевать пустит. Ох, картошки у нее потребую горячей и сметаны домашней, им наверняка продавать добро некому в этой тайге, наемся впрок и спать лягу. А поутру отправлюсь искать этого Никифорова. Черт возьми, а если теща, мать Ларисы, наврала, и вовсе он не чудодей-колдун-знахарь, а выживший из ума старик, который и слова-то человеческие позабыл, раз тридцать лет один как перст прозябает. Кажется, тридцать, Ирина Юрьевна говорила... Надо заглянуть в записи, продумать, как разговорить этого лесовика, может, коньяку купить в их сельпо, небось, до сих пор свой магазин так называют. Козы, коровы, натуральное хозяйство, разговоры с природой, давно я отошел от подобной первобытной и чистой жизни. Но не успел поразмыслить о различиях городской и сельской жизни. Благо реакция у меня быстрая – прежде чем успел сообразить, что происходит, уже давил на тормоза. Волна ужаса мгновенно отозвалась слабостью где-то в коленях. Я не смог заставить себя выйти из машины. Просто не мог. Ведь я только что ясно видел, как какой-то человек выбежал из леса и бросился под колеса моего видавшего виды «Москвича». Машина подпрыгнула, утыкаясь в мягкое и податливое человеческое тело. Нутром чувствовал, как я переехал, задавил этого несчастного человека. Мне показалось, покрывшись испариной и вцепившись в руль, я просидел истуканом целый час, но на самом деле прошло не больше минуты. Осторожно вылез из машины и нагнулся, чтобы разглядеть тело...