Александра Давид-Неэль - Посвящения и посвященные в Тибете

По их мнению, Учение существует. Даже помимо книг, в которых оно записано, и лам, которые ему учат, человек, который готов, может открыть его посредством медитации и повторения духовного опыта Будды.

Одним словом, здесь речь идет об истинном «посвящении», как его понимают учителя мистицизма в Тибете. Так это или нет, но свое мнение по данному вопросу они держат при себе. Подобная концепция посвящения является одной из глубочайших тайн их эзотерических учений.

И все же, как шутя сказал мне один лама: «Эзотеризм появляется только тогда, когда нет понимания; это еще одна маска неведения. Проницательный и исследующий разум открывает все».

Даже не обладая даром исключительной прозорливости, можно легко понять уроки, преподносимые многочисленными историями о самопосвящениях. Я приведу одну из многих, подробности которой, даже помимо их конкретного содержания, не лишены интереса как изображающие тибетские обычаи.

Я незнакома с Таши Дадулом, но у меня есть веское основание считать его историю совершенно достоверной, так как она носит отпечаток тибетского менталитета, а те люди, которые рассказали ее мне, полностью заслуживают доверия. Даже если некоторые детали в ней и были искажены, все же она весьма ценна, поскольку содержит информацию о том, как сами тибетцы смотрят на «посвящение».

Таши Дадул был гьяронгпа [119]. Он принадлежал к тем средним классам тибетского общества, представители которых, за редким исключением, занимались торговлей. Молодой и красивый, женатый на преданной женщине из богатой семьи, отец трехлетнего мальчика и глава процветающего дела, Да– дул, как говорится, имел все, что нужно для счастья. И действительно, он был вполне счастлив, пока однажды не обнаружил на своем крепком теле первые признаки проказы.

Никто ни в его семье, ни в семье его жены никогда не болел этой страшной болезнью. Он жил в ожидании, с тревогой наблюдая за появлением смертельных признаков, но вскоре сомнения окончательно развеялись. Он проконсультировался у местных врачей, затем у врачей из других мест, чья репутация и искусность были широко известны, и в конце концов отправился в длительное путешествие за помощью к врачу из миссионерской больницы, расположенной на границе с Китаем. Он надеялся, что белый врач знает лекарственные средства, неизвестные в Тибете и Китае.

Однако белый человек также признал себя бессильным, как и его азиатские коллеги. Осмотрел ли он пациента? Естественно, тот, кто рассказал мне эту историю, о том не знал, но я помнила трагический случай такого же рода, когда молодой человек обращался ко мне в монастыре Кум-Бум. Он тоже ходил в больницу белых в Китае и прямо с порога спросил: «Есть ли у вас какое-нибудь лекарство от проказы?» Ему ответили отрицательно. Я посоветовала ему еще раз обратиться к европейскому врачу, не сообщая тому предварительно о характере своего заболевания. Может быть, это симптомы другой, излечимой болезни.

Я рассказала об этом частном случае для того, чтобы исключить всякую мысль о том, что в истории Дадула есть что-либо сверхъестественное. Те же элементы сверхъестественного, которые в ней упоминаются, имеют исключительно духовную природу.

Потеряв всякую надежду на науку, Таши Дадул, подобно многим отчаявшимся людям, обратился к религии. В отличие от других он не ожидал никакого чуда: считая себя совершенно неизлечимым, он хотел только подготовиться к смерти. Кроме того, он хотел уйти из дома, чтобы избавить своих родственников, и особенно молодую жену, от отвратительного зрелища, которое он скоро будет собой представлять.

Обратившись к одному отшельнику, Дадул попросил его благословения, а также спросил о каком-нибудь методе медитации. Затворник оставил его на некоторое время у себя, а затем посоветовал ему созерцать Джигджеда (Ужасающего), великого йидама «желтошапочников».

Живя в полном уединении, он не нуждался бы ни в какой иной религиозной практике – этой ему вполне было бы достаточно.

Затем лама даровал пациенту ангкур Джигджеда, частично объяснив ему символ формы и позы йидама, и расстался с ним.

Дадул быстро уладил все свои дела, связывавшие его с прежней жизнью, которую он покидал до конца своих дней. Он отдал все свое имущество родственнику, вверил ему сына и обязал его обеспечивать все нужды своей жены, поскольку она оставалась вдовой. Кроме того, он освободил жену от всех обязательств по отношению к себе, теперь она могла снова выйти замуж, если того пожелает.