Александра Давид-Неэль - Посвящения и посвященные в Тибете

В то время я жила в монастыре Кум-Бум. Однажды мне сообщили, что меня хотела бы видеть одна путешествующая в этих местах дама из далекой Лхасы. Я сердечно приняла ее. Из разговора я узнала, что она «морганатическая» жена одного тулку, настоятеля богатого монастыря «желтошапочни– ков», который из сострадания, чтобы отказаться от нирваны, вынужден был жениться. Эта история позабавила меня. Дама была совершенно очаровательна и роскошно одета. Но в выражении ее лица было нечто привлекшее мое внимание.

Когда она ушла, я сказала своему слуге, который представлял ее: «В этой женщине есть что-то необычное. Она – лхамо (богиня), принявшая человеческий облик». Я сказала это в шутку и была удивлена, что он воспринял это со всей серьезностью. Человек, с которым я говорила, родился в Лхасе и был знаком с мужем моей очаровательной посетительницы, так как служил у них много лет доверенным слугой. Взволнованный, он переспросил меня:

– Это правда, о преподобная госпожа, что вы заметили в ней особые знаки?

– Конечно, – ответила я, продолжая насмехаться, – она – воплощенная лхамо. Ее лицо имеет голубоватый оттенок.

Смуглая кожа лица некоторых тибетских женщин иногда имеет голубоватый или розоватый оттенок [115]. Предполагается, что этот признак является свидетельством того, что его носительница является воплощением дакини или богини.

– В таком случае лама оказался прав в том, что увидел в Лхасе, – сказал слуга.

По моей просьбе он рассказал историю своего прежнего хозяина.

Это случилось в его доме в Лхасе. Однажды, прогуливаясь на террасе крыши [116]своего дома, он заметил молодую женщину, которая что-то шила на террасе соседнего дома. Лама, будучи тридцатилетним мужчиной в расцвете сил, ничем не занятый в святом городе, вероятно, переживал один из тех моментов томительного одиночества, когда не мог не мечтать о незнакомой красавице.

Наутро и на следующий день он снова увидел ее на том же месте. Без дальнейших церемоний он направил своего доверенного (который и рассказал мне эту историю) к ее родителям, чтобы просить ее руки. Он обосновал свою просьбу, пояснив, что в результате своего сверхъестественного ясновидения обнаружил знаки, свидетельствующие о ее волшебном воплощении. Вдобавок к этому благодаря глубокой медитации он узнал, что должен на ней жениться, чтобы избежать нирваны и тем самым остаться полезным для всех окружающих.

Такие заявления, исходящие от великого ламы, к тому же подкрепленные существенными дарами, не могли не убедить бедных родителей, чья дочь оказалась в этом мире «дакини». Они немедленно дали свое согласие.

Таким образом, случилось так, что мои слова оказались ценным подтверждением заявления ламы. Я обнаружила на лице его жены те знаменитые «признаки», которые прежде, вероятно, замечал только он один. Я не могла отказаться от своих слов… Эта дама была богиней в изгнании.

Высказанное мною мнение быстро достигло ее ушей и наконец стало известно самому ламе, который, как я поняла по ценности подарка, присланного мне в обмен на несколько подаренных его жене безделушек, был в большом восторге.

Два года спустя я гостила у него в степях Северного Тибета, где на склонах, окружающих пустынную долину, стоял его монастырь, в котором хранились накопленные за многие века сокровища художественного искусства.

Рядом, в окруженном садами летнем домике, жила героиня этой истории. Независимо от того, была она «дакини» или нет, монастырский устав запрещал ей находиться на территории самого монастыря.

Она показала мне свои драгоценности, одежды с дорогой вышивкой, платье из золотой парчи… сомнительная роскошь, которой в любой момент может прийти конец: либо в случае смерти ее супруга, либо в случае угасания его хрупкой любви к ней.

Совершения греха, который лишил великого ламу нирваны, уже было достаточно для обеспечения его последующего воплощения на благо верных последователей. Но повторение этого греха было излишним, и сообщница ламы в его милосердном деле становилась бесполезной. Монахи, которые не осмеливались противиться воле своего господина– настоятеля, с удовольствием приветствовали бы его развод с молодой женой, присутствие которой в непосредственной близости от монастыря нарушало дисциплину этой школы.

Внушительных размеров монастырь с его храмами, почитаемыми дворцами, кельями для отшельников гордо возвышался на холмах, полностью заслоняя маленький домик, затерявшийся в его тени. Бедная маленькая «дакини»!..