Тралег Кьябгон: Сущность буддизма

Обычно мы думаем, что счастье более зависит от внешних обстоятельств и состояния наших дел, чем от нашего собственного отношения к окружающему и к жизни в целом. Будда же говорил, что неудовлетворенность — часть нашей жизни, даже когда мы ищем счастье и даже когда нам удается на какое-то время его обрести. Но дело в том, что счастье преходяще, что оно рано или поздно минует. А еще Будда говорил, что если мы не понимаем этого и не видим, как всеобъемлюща неудовлетворенность, или духкха, мы не можем начать поиски истинного счастья.

Согласно Будде, даже когда люди полагают, будто ищут истинное счастье, они не особо в этом преуспевают, потому что неверно сориентированы и не знают, где его искать. Будда вовсе не отвергал понятие счастья; вернее будет сказать, что он показал нам, как преодолеть это самое ощущение неудовлетворенности, и этот способ — часть последней благородной истины. Через несколько страниц мы вернемся к этой проблеме.

Ключом к пониманию природы страдания является то, что Будда назвал тремя признаками любого существования ( трилакшана ). Все обусловленные явления [1] [1] Феномен обусловленности (санскр. самскрита, пали — санкхата) означает, что все сущее взаимосвязано и взаимообусловлено: вещи обретают бытие, существуют в течение некоторого времени и затем распадаются, демонстрируя непостоянную природу эмпирического мира. , говорил он, пропитывается этими тремя маркировкой: изменчивость ( анитья ), неудовлетворенность, или страдание ( духкха ), и несубстанциальность ( анатма — «не-я» или «не-душа»). Согласно Будде, если кто-то не понимает, что всем обусловленным явлениям присущи эти три признака, он не готов понять первую благородную истину. Мы упрямо отворачиваемся от аксиомы, гласящей, что все обусловлено и преходяще, всячески скрываемся от этой истины, можем даже приводить всякого рода метафизические теории насчет неизменной, долговременной, сущностной реальности, лишь бы не признавать эфемерную природу всего, что нас окружает. Кроме того, если мы не понимаем, что обусловленные явления мало что значат, нам не приходит в головы как-то ограничить чувственные удовольствия. Из-за этого мы утрачиваем душевное равновесие и до такой степени погрязаем в мирских интересах, что нашей жизнью начинают управлять алчность, любострастие и прочее в этом роде. Все это дестабилизирует наш разум. Не понимая, что все вокруг — лишь иллюзия ( анатма ), мы бываем уверены, будто вещи и личности обладают некой субстанциональной сущностью. Такая уверенность и становится причиной заблуждений и концептуальной путаницы.

Вторая благородная истина касается происхождения страдания. Как только мы поймем, что страдание или неудовлетворенность существуют, мы тут же должны выяснить, от чего они проистекают: в нас ли самих их причина или они обусловлены какими-то внешними обстоятельствами. Когда мы начнем исследовать себя, говорил Будда, и то, как реагируем на обстоятельства, как ведем себя в этом мире, как принимаем вещи и события, тогда мы поймем, что причина страдания обретается в нас самих. Из этого вовсе не следует, что страдания не порождаются социальными или экономическими условиями. Дело в ином: то, от чего мы страдаем сильнее всего, порождено нашим собственным разумом и воззрениями.

Будда говорил, что если мы хотим преодолеть неудовлетворенность, которая тесно связана с нашим опытом страдания, нам надо будет одолеть алчность, скупость и пристрастия — все эти гипертрофированные проявления желания. Некоторые полагают, будто буддисты стремятся к совершенному искоренению желаний, но Будда проповедовал совсем иное. Он учил, что мы должны пытаться преодолеть избыточные, чрезмерные формы желания, воплощенные в алчности, скупости и тому подобном, поскольку они ухудшают нам жизнь, усиливая нашу неудовлетворенность.

Насчет чрезмерных желаний Будда говорил, что нам следует стремиться к их преодолению. Пока они обуревают нас, им неизменно сопутствуют и отвращение, и ненависть, и негодование, и прочее в этом духе — ведь не получая того, чего хотим, мы то расстраиваемся, сердимся и обижаемся. Если же между нами и тем, чего мы вожделеем, встают какие-то препятствия, мы готовы их сокрушить, искоренить или изничтожить иным образом. Мы можем даже прибегать к насилию и обману, лишь бы насытить нашу алчность и удовлетворить страсти. Будда учил, что мы должны изживать лишь крайние, аффективные желания; но не стремиться к уничтожению желаний вообще, потому что некоторые из них способны помочь нам в добрых делах. (Позднее мы рассмотрим это подробнее.)