Петр Успенский - Четвертый путь

В. Я не понимаю, как время может быть двухмерным.

О. Возьмите простой пример. Вы плывете на судне и идете по палубе, тогда как судно движется в то же самое время. Это есть второе измерение вашего движения. Вы имеете одно движение — вы идете, а второе движение — это движение судна.

В. Тогда спираль может вывести нас из нашего круга?

О. Я не думаю, что мы можем говорить о спиралях с точки зрения настоящей системы. Но если мы говорим о них в отношении к возвращению, тогда в обычном возвращении вообще нет спирали, все находится на одном и том же уровне. Возвращения могут отличаться друг от друга в некоторых деталях. Одно может быть наклонено в одну сторону, другое располагаться другим образом — но это только небольшое отклонение, и здесь нет спирали. Идея спирали начинается с бегства от постоянного повторения одних и тех же вещей или с момента, когда введено что-то новое.

В. Является ли идея о вечном возвращении частью системы?

О. Нет, систему можно понять без нее, хотя позднее некоторые вещи в системе будет легче понять, если вы имеете некоторое представление о возвращении. Система указывает путь к развитию, но не говорит, что происходит, когда мы развиваемся. Если мы взглянем на вопрос о жизни после смерти с точки зрения времени — только с точки зрения времени, то разумно допустить, что человек 1, 2, 3 и 4 не имеет жизни после смерти, что в нем нет ничего постоянного. Ему настолько недостает постоянства, что он не может пережить толчок смерти. Если он имеет нечто постоянное, он может пережить. Но, по моему мнению, более важно рассмотреть этот вопрос по отношению к вечности. Мы не можем это проверить, но такой взгляд подразумевает, что имеется повторение. Жизнь должна повториться, не может быть только одной жизни. Пытайтесь понять смысл жизни. Вы не можете понять его, если вы думаете о прямой линии, а если вы думаете о кругах, вы найдете, что ваш мозг не может воспринять этого. Все живое — органическая жизнь, люди и т. д. — живет и умирает, и некоторым таинственным образом, которого мы не понимаем, все живое делает круги; эти круги связаны с другими кругами, и в этом состоит смысл жизни. Всякая вещь, всякая небольшая частица снова и снова вращается в своем круге, так как все должно продолжать существовать. Если появляется разрыв, вся конструкция будет разрушена.

В. Не потому ли мы не можем понять возвращение, находящееся в вечности, что нам не хватает необходимой категории мышления?

О. Да, если хотите. Мы не можем отчетливо представить его себе, но наши высшие центры могут. Если мы работаем, мы будем в состоянии думать о нем, но только с помощью высших центров — не нашим обычным мозгом. Но перед этим мы должны стать уверенными, что наши обычные центры делают все, что они могут, так как в настоящее время мы не используем наши обычные центры на их полную возможность. Прежде чем мы сможем ожидать перехода к высшим центрам, мы должны научиться полностью использовать все части обычных центров вместо только механических частей.

Идея возвращения может иметь много вполне видимых недостатков, но математически она правильна и, несомненно, лучше, чем любая другая идея такого рода, так как в противном случае, без идеи возвращения, не было бы прошлого. Если нет прошлого, нет и настоящего, а если нет настоящего, где мы все находимся? Мы не можем жить в мире, где все настоящее исчезает. Я уже давно писал об этом в «Tertium Organum»: если мы путешествуем в поезде, мы не можем ожидать, что все станции, которые мы проехали, исчезли, а те, к которым мы приближаемся, будут заново построены; они существовали до того, как мы подъехали к ним, и будут существовать, когда мы минуем их. Мы знаем, что все умирает, поэтому оно должно родиться снова: все разрушается, поэтому оно должно быть построено заново; и возвращение является единственной теорией, которая может отвечать этому.

В. Если каждый момент всегда сосуществует, что заставляет человека чувствовать, что он находится в данном моменте?

О. Ограничения нашего ума. Несомненно, идея о параллельном времени означает вечность момента, но наш ум не может мыслить таким образом. Наш ум — очень ограниченная машина. Мы должны мыслить наиболее легким путем, и нужно учитывать это. Более легко мыслить о повторении, чем о вечном существовании момента. Вы должны понять, что наш ум не может правильно формулировать вещи такими, какими они действительно являются; мы должны иметь только приблизительные формулировки, которые ближе к истине, чем наше обычное мышление. Это все, что возможно. Наш ум и наш язык являются весьма грубыми инструментами, а мы должны иметь дело с очень тонкими материями и тонкими проблемами. В то же время мы не понимаем, что путем упрощения вещей, путем воображения себя в трехмерном мире мы делаем этот мир несуществующим. Мы ставим себя в невозможное положение, так как если мы принимаем, например, обычный взгляд об исчезающем прошлом и еще не существующем будущем, тогда ничто не существует. Это есть единственный вывод из этой идеи, который логически возможен: либо ничто не существует, либо все существует, — так сказать, третьего не дано.