Вадим Деружинский - Книга вампиров

В самом деле, как может быть, чтобы тела, разлученные с душами, покидали свои могилы и высасывали кровь у живых людей! Ну как не понять то, о чем вы так хорошо сказали, что эта краснота и эта полнота, наблюдавшиеся у трупов, подозреваемых в вампиризме и извлеченных из земли, происходили от единственной причины — особенностей почвы, виновной в этих чудесах; опыты, произведенные в Венгрии, все это подтвердили и помогли рассеять заблуждения народа, хотя и сейчас еще некоторые люди крепко держатся за эти нелепые суеверия. (Тут уже ссылка на доклад главного имперского врача Жерара Ван Свитена австро-венгерской императрице МарииТерезе, который я тоже привел во второй части книги. — В. Д.)

Ничто так не убеждало меня в слабости человеческого ума, как то упорство, с каким известный вам польский монах уверял меня, будто видел вампира и был свидетелем ужасных сцен, происходивших у него на глазах в монастыре: «Я был настоятелем в Люблине, — рассказывал он, — и в это время умер один из монахов. Едва его положили в церкви, где он должен был оставаться до завтра, как мне сообщили о том, что его лицо странным образом воспалилось и что его видели разгуливающим по дортуару. Я немедленно отправился к его гробу и в самом деле увидел, что лицо покойного красное, как огонь, и тогда я запретил ему, в силу святого послушания, нарушать покой других и предупредил его о том, что, если ему вздумается хоть немного пошуметь, я велю отрубить ему голову и воткнуть кол в сердце. (К этому способу прибегали, когда имели дело с вампирами, и он считался безотказным средством прекратить их страшные деяния.)

Через несколько часов шум (полтергейст? — В.Д.) возобновился, и тогда я спустился в церковь со своей общиной и сказал покойному, чье лицо по-прежнему горело: «Вы сами этого хотели, святой отец, я не виноват; и, чтобы наказать вас за вашу строптивость, я приказываю, по праву настоятеля, чтобы вам отрубили голову и поразили в сердце».

Приказание было тотчас исполнено, и вампир стал дергать ногой и громко закричал. Я думал, что после этого он утихнет, но всю ночь нам не было покоя, слышался оглушительный грохот. Наутро я снова приблизился к трупу и сообщил ему, что, поскольку операция его не образумила, после обеда он будет сожжен посреди двора. Сложили костер, и брошенное в огонь тело вскоре обратилось в пепел, но вызвало при этом такую ужасную бурю, что, казалось, вот-вот рухнут стены».

Вот что мне довелось слышать из собственных уст этого монаха, который был лишен сана епископом Краковским за то, что устроил такое представление, но и после того продолжал с тем же пылом верить в эти нелепости и повторять их: верно, что фанатизм к рассуждению не способен. Это приключение сделалось известным во всей Польше, равно как и приключение Леопольда со школьником, также объявленным вампиром и наказанным за это.

Но что вам эти басни теперь, когда вы приблизились к истокам истины. Простите меня, обезумевшую от горя душу, которая, сама не зная почему, хватается за всякую видимость! Так сбившийся с дороги путник идет вперед и возвращается назад, и его окружает лишь неуверенность, толкающая его то туда, то сюда».

У Вильнева эта история служит иллюстрацией его вывода о том, что вся тема вампиров — порождение суеверий невежественных славян. Хотя тут же Вильнев сообщает такие же случаи вампиризма в Пруссии, у немцев. Получается, невежественные не только славяне, но и немцы.

А ведь этот случай у нормального человека уже должен дать почву для размышлений. Человек был настоятелем монастыря, принял четкие решения, пресекающие вампиризм, и за это был «разжалован» в монахи. Отнюдь не по причинам «научным» и «здравого смысла», как это хотят показать французы, а по причинам сугубо политическим. В это самое время нетленных католики делают святыми, а тут все идет вразрез политике Церкви: бросает тень сомнения на то, что нетленные — это святые, а не вампиры. Вот в чем проблема, чего Вильнев не видит.

Умирает не кто-то со стороны, а умирает (как бы «умирает», а на деле впадает в кому) монах с хорошей репутацией. И показывает нетленность, одновременно являясь людям в виде призрака. В аналогичных случаях церковь таких своих людей причисляет к святым, как причислили к святым в XX веке натурального вампира монаха Харбела в Палестине, хотя его описание полностью соответствует тому, что вы прочли выше о польском монахе.

Но в том-то и дело, что тут вампиризм носил характер эпидемии и потому был знаком всему народу, включая настоятеля. Он сразу понял, что это не святость, а вампиризм. То есть, натуральная болезнь.