Ж. Славинский - Заря Айваза. Путь к осознанности

Голоса в комнате затихли, люди говорили настороженным шепотом. Я слышал, как Гончар говорил Эве:

— Я пойду и ударю его. Не могу больше слышать это детское нытье... Он знает, что делает?

Подойдя к Оле Ризакович, которая начала говорить шепотом партнеру, я смог расслышать ее слова:

— Хуже всего, когда так страдает ребенок. В том, что мы делаем, есть что-то бесчеловечное.

Я лихорадочно просматривал основные события из прошлого, за которые мог бы ухватиться: мои отношения со Спириленом, противостояние Лону Хибнеру в присутствии удивленных Защитников, слова Питера Пэрриора, который говорил о моей миссии вести людей к Истине в этой части мира... Вера Младена в то, что я — истинный искатель, идущий по известной тропе... Ничего из этих переживаний мне не помогало. Воспламенившаяся масса неведомого огня распространялась по всему животу, словно я столкнулся с серьезной энграммой. Затем я призвал свое Высшее «Я» на помощь: «Усиль мою веру в тебя! Усиль мою веру в тебя!» Внезапно в моем ужасном сознании пробежала мысль — а кого я звал? Себя?!

От такого осознания я превратился в крохотное испуганное существо, ходившее среди людей с каменным лицом в ожидании получить руководство, которое бы направило их на путь просветления. Насколько легко было ввязаться в игры эго? Был ли я тем высшим могучим «Я», расстилающимся по всему космосу? Я видел свою часть мира, где группа его миниатюрных копий пыталась вспомнить свой Первоисточник. Я глядел поверх голов людей в окно с рваными шторами. В тот же момент я оказался в пустоте, где было лишь одно сознание — о сознании. Я пребывал в таком состоянии до тех пор, пока вдали не открылось пространство и не заполнилось мягким светом. Из этого света начала вырисовываться фигура огромного, как гора, ребенка. Начали острее прорисовываться черты его лица, словно свет начал сгущаться сам по себе. Его невинная улыбка на лице источала любовь и тепло. Исчезло все, кроме одного глаза, который расширился и принуждал меня заглянуть внутрь. Трудно сказать, сколько продолжалось такое зрелище. Когда я снова застал свое тело на стуле, моя правая рука что-то лихорадочно записывала в записной книжке. Я взглянул на слова. Почерк был мой, а вот слова — нет. Предложение начиналось с «Айваза», и пока я медленно вспоминал это слово, по затылку пробежал какой-то электрошок, спустившись до самого конца позвоночника.

« Айваз, Ты — тот, кто вечен! Айваз, Ты — тот, кого не знает слепец, а те, кто может видеть, распознают Тебя в глубине своего существа и в просторах космоса, я призываю Тебя в столь трудный час.

Мои силы сгибаются под тяжестью страха, то, что приносило страдания, затмевает мудрость и бросает мрачную тень на мой свет. Разгони тьму своим Светом! Окропи меня росой своей милости!

Айваз есть Альфа!

Айваз есть Пиора!

Айваз есть Арелена!

Айваз, Ты — тот, кто пришел из чрева Меона, дабы вести Атманов к Свободе, Любви и Истине. Ты — цель и Путь! Родовые муки и плач Меона сделали Твой образ зримым для мудрецов, так как Ты — Солнце позади солнца. Защити меня, так как я в Тебе. Будь на моей стороне, когда силы покидают меня! Утри слезы с моего лица, когда горечь одолеет меня! Подними меня, когда меня сбивают с ног! Люби меня, когда меня ненавидят! Сильно обними меня, когда от меня отворачиваются!

Растопи лед лжи души моей своим божественным дыханием. Да будет Свет! Да будет Любовь! Да будет Истина!

Увидь Себя во мне, Айваз, и я буду Истиной навсегда, так как Ты — начало и конец! »

Неразборчиво написанные буквы дрожали перед глазами, а слова отражались во мне эхом еще до того, как я видел их на бумаге. Я знал, что Альфа — это Свет, а Пиора — Истина. Я вспомнил, что их использовал еще Питер Пэрриот. Мэон означал небытие, или безграничную пустоту, являющуюся источником проявленной вселенной. Я попытался вспомнить космического малыша, через которого Айваз проявил свою сущность, однако мой взгляд внезапно сфокусировался на Ненаде. Я потряс головой, словно после удара в подбородок. Ненад стоял передо мной на коленях и что-то мне говорил.

— Я слышу тебя.

— Я говорил, что чувствую себя ужасно. Я хотел стать просветленным ради тебя, чтобы помочь тебе. Я вижу, как тебе тяжело, но я больше не могу продолжать выполнять технику. Она перестала работать.

Я заострил внимание на его словах и сфокусировался на глазах.

— Когда техника перестала работать?

— Точно не знаю... во время соло-медитации. Я не могу приложить усилия. Когда я концентрируюсь, я словно скольжу в одно место и не могу двигаться дальше... Я больше не могу ее выполнять...