Луи Клод де Сен-Мартен - О заблуждениях и истине

Столь многие и тщетные споры о Свободе человека, которые часто оканчивались невнятным решением, будто она несовместна человеку, произошли от того, что зависимость и отношения ее к воле оставлены без должного замечания, и не усмотрено, что воля человека есть единственное орудие, могущее сохранить, или разорить свободу, то есть: многие воображают себе свободу, как постоянное и непреложное качество, которое везде и непрестанно в нас долженствует оказываться, и которое ни уменьшаться, ни возрастать не может, и всегда в наших повелениях находится, какое бы мы, впрочем, ни делали из него употребеление. Но как можно представить себе такую способность в человеке, которая бы и не принадлежала ему и не зависела от воли его, от сей главной принадлежности естества его? Не должно ли паче согласиться, что или необходимо свобода не принадлежит человеку, или что может он иметь над нею некоторую власть по-доброму, или худому ее употреблению, направляя больше, или меньше волю свою ко благу?

Примечатели самыми исследованиями своими о свободе показывают, что она должна принадлежать человеку; ибо в человеке же принуждены они изыскивать следы ее и свойства; но рассматривать ее без всякого отношения к воле не есть ли то же, как бы искать в человеке такой способности, которая была бы в нем, и притом была б ему несродна? Что нелепее сего и противнее здравому рассудку? Удивительно ли, что такие примечания безуспешны? И можно ли на столь неосновательных изысканиях утвердить какое понятие о нашем собственном естестве?

Если бы наслаждаться Свободою не зависело никак от употребления воли; если бы человек не мог оную волю слабостями и беспорядочными навыками развращать: не спорю, что тогда все бы действия ее были неколебимы и единообразны, и тогда бы не было у него свободы.

Но ежели сия способность таковою не может быть, каковою понимают ее и желали б видеть примечатели; ежели сила ее может изменяться ежеминутно; ежели от недействия, равно как и от непрестанного ее употребления и постоянного повторения одинаких деяний, может она уничтожена быть: то нельзя отрицать, что нам она принадлежит, и в нас находится, и что следственно в нашей власти состоит укреплять ее, или обессиливать; и сие в силу права Существа нашего и преимуществ нашей воли, то есть в силу хорошего, или худого употребления законов, возложенных на нас от естества нашего.

Еще другое заблуждения принуждает примечателей опровергать свободу. Они хотят удостовериться о ней из самых ее действий; и по их желанию надобно, чтобы действие могло быть и не быть в одно время; а как сие ощутительно невозможно; то и сделали тотчас заключение, что все, что случается, должно необходимо случиться; следовательно, нет свободы. Но должно было им вспомнить, что деяние и виновница его, воля, должны быть сходны между собою, а не противны друг другу; что сила, когда уже произвела действие, не может удержать, или остановить следствия его, и что наконец свобода, принятая и в самом общенародном смысле, состоит в возможности производить два действия противные, не вдруг, но одно после другого. И так и в сем разумении человек показывает в себе то, что называется обыкновенно свободою; потому что видимым образом делает он попеременно противные между собою дела, и потому что он один в природе такое Существо, которое может не всегда одному пути следовать.

Но мы бы весьма заблуждали, когда б другого понятия о свободе не имели; ибо, правда, что противоречие в действиях того же существа показывает, что его способности в беспорядке и замешательстве: однако отнюдь не доказывает того, что оно свободно; ибо неизвестно, добровольно ли предается оно как добру, так и злу. Недостаточное определение свободы есть отчасти причиною сего, что вообще люди весьма темное о ней понятие имеют.

И так я утверждаю, что истинное свойство существа свободного есть власть пребывать самоизвольно в законе, ему предписанном, и сохранять силу свою и независимость, сопротивляясь по доброй воле тем препятствиям, которые стремятся отводить его от точного исполнения сего Закона. А сие сопротивление уже влечет за собою случай к падению; ибо довольно к сему только не захотеть сопротивляться. Когда ж то так, рассудим же, можно ли нам, покрытым толикою темнотою, льститься достигать всегда с одинакою удобностию до нашей цели? Не должно ли нам паче восчувствовать, что малейшее нерадение затрудняет более и более наше стремление к цели, сгущая непроницаемость покрова, лежащего на нас. И ежели потом обратим внимание на человека вообще, увидим, что когда человек может ежеминутно унижать и обессиливать свободу свою; то весь человеческий род ныне менее свободен, нежели был в первые времена, кольми паче прежде его рождения.