Елена Панова - Крылья Кхарту

С приходом вечера усиливалось необъяснимое давление. Схватила мусор и понесла его на помойку. Не хотелось ни с кем говорить. Возникло желание замкнуться и спрятаться. Я стала всматриваться и вслушиваться в те чувства, которые то вспыхивали, то пропадали. Предыдущей ночью в сновидении парикмахеры стригли мне волосы.

В боку усилилась боль, которая беспокоила уже больше недели. Опять в сновидении спасала ребенка, освобождая от каких-то пеленок, в которых он задыхался. Раньше это была подушка. А месяц назад — от молока, оно превращалось в клей и забивало ему рот и нос, не давая дышать. Наутро все эти неясные ощущения оформились в одиночество, присутствовало чувство чего-то безвозвратно отнятого или утерянного. Проявилась ментальная картина женщины, стоящей на коленях, руки которой хватались за траву. Она дико рыдала о какой-то невосполнимой потере. В пространстве повисла дикая ненависть. Определить, чья и откуда, было невозможно. Все это перекрывалось темным пятном.

По этому пятну я сползаю вниз, ниже и ниже. Натыкаюсь на чьё-то желание свернуть кому-то шею. Затем на пожелание смерти детям, моим будущим детям. Еще глубже и ниже — моим прошлым детям. И как всегда, идя по этим ступеням прошлого, не знаешь, как и какое пространство распахнется. Внезапно рыдания стали сотрясать мое тело. Рыдала неистово и здесь, и там, в полном несогласии с происходящим.

— Нефертити, спаси моего сына, останови их.

Но та, к которой я обращалась, была неприступна и холодна, как будто меня не слышала. Лицо ее было красивым.

— Заберите богатство и власть, мне данную, верните только сына. Я знаю, кому это надо, я отдам все и не буду проклинать вас. Я буду только благодарить богов.

Не вернут, сердцем я чувствовала, не вернут, забрали не для того, чтобы возвращать. И опять Осирис вспомнит имя того маленького мальчика.

— Как тебя зовут? Твое имя, маленький мальчик?

Он поворачивается с серьезным лицом без тени страха.

— Я не забуду тебя, мама, я буду все помнить.

Там я потеряла рассудок и перешла в другое измерение. На земле осталась непрощенная обида, боль и ненависть. Время правления Аменхотепа (А-мэн-т-хо-тэ-э-бп).

История, произошедшая в глубокой древности, постепенно выплыла на поверхность. Мир устроен так, что, всё хорошо спрятанное, пройдя определенный цикл, оказывается на поверхности. И тогда делай с этим что хочешь. Можешь рассматривать, а можешь не рассматривать — имеешь полное право не обращать на это внимания. Но если в какой-то древней истории осталось много тобой не пережитого, то она, эта история, будет всё время фонить и не давать спокойно жить, сколько бы веков ни прошло!

Родила царица близнецов. Одного — светлокожего, здорового, а другой серенький родился, как довесок. Сросшиеся голени у них оказались. Первого левая ножка, а тот, который поменьше, да поболезнее, правой ногой оказался приросшим к единоутробному брату. Но эта их история в следующей книге, а моя попроще, да и ближе к собственному телу.

И опять множество вопросов, ответы на которые не торопятся рвануться мне навстречу. Их нахожу, только погрузившись полностью в эмоцию, которая сочится из глубин неосознаваемого прошлого. А это опять новая душевная боль от забытых во времени событий. Конечно, рада была бы вас порадовать веселым повествованием, но, увы...

— Я не забуду тебя, мама, я все запомню, — маленький мальчик спокойно смотрит на меня без тени страха на лице. Не потому, что не понимает происходящего, а потому, что осознает происходящее в полной мере. Да и как ему не осознавать, ведь он рожден Помнящим себя.

— Нефертити, спаси моего сына, это же в твоих силах! Помоги, скажи свое слово! — на коленях я стою перед величественно восседающей подле своего правителя и мужа Аменхотеба царицей. Холодное, красивое лицо её как маска. Ни малейшего проявления эмоций, даже взгляд не опустила на меня.

— Как же так можно — стать за такой короткий срок правления бессердечной и ничего не чувствующей! Ведь это твой племянник. Сын твоего единоутробного брата. Неужели ты не помнишь, как он в детстве помогал и спасал тебя от многих неприятностей, в которые ты попадала не по своей воле. Неужели всё оказалось забыто тобой, вместе с твоим восшествием на престол правления? — Все эти вопросы, прозвучавшие в моём уме, я не решилась произнести вслух. Внимающих ушей вокруг и цепких глаз много очень. И борясь за место поближе к трону, они непременно истолкуют любое, даже справедливое замечание, как измену Солнцеликому.