Татьяна Калистратова - Темная сторона России

Мы шли по шхерам Ладожского озера уже почти неделю. В день проходили максимум пятнадцать — двадцать километров. Немного, конечно, но мы тогда были подростки-школьники, которые просто физически больше не осилят. И вот однажды, уже начинало смеркаться, наш командарм — так мы звали начальника экспедиции-похода Герцовского Михаила Евгеньевича — приказал причаливать. Углядев место, где можно вытащить байдарки, мы туда и направились. Берег представлял собой скалу, которая полого уходила под воду. Мы причалили, вытащили, оскальзываясь на камнях, байдарки и вещи и пошли осматривать место стоянки. Первое, что насторожило всех, это три пирамидки из камней, которые были расставлены по каменному плесу на равном друг от друга расстоянии. Странное это было местечко — поляна метров с полсотни в диаметре, каменистая почва, редко растущие деревья. Даже мы, дети, почувствовали тогда что-то недоброе и предложили сменить место стоянки, но Михаил Евгеньевич только посмеялся и дал команду разгружаться. С правой стороны поляны стоял стол из грубо вытесанных толстых досок. Но не это было самое поразительное. Неподалеку от стола кто-то выложил очаг из валунов в половину человеческого роста. Рядом с очагом росла сосна, ис ее мощной ветки спускалась толстенная веревка с петлей на конце. Последними штрихами, что буквально привели нас в шок, были воткнутый в стол ржавый нож и выложенные по всей поляне каменные круги. Поляну окружали скалы в два-три человеческих роста, аза ними начиналась лесная чаща.

Стараясь не трогать круги из камней, мы расставили палатки. Все бы ничего, но по наитию или от страха мы поставили все палатки по кругу — «спиной» к опасности, то есть скалам, и входом внутрь круга. Получалось: вылезая из палатки, ты попадал в закрытое пространство и даже пописать не мог отойти. Увидев это безобразие, Герцовский все переделал по-своему. Но нам с Михасиком — Иришкой Михайловой — было так страшно, что мы все равно оставили свою палатку спиной и одним боком к скале. Мальчишки и Герц сходили за дровами, и мы разожгли в огромном очаге огонь. Вина и водки мы тогда не пили — не по возрасту было, поэтому просто сидели за столом, ужинали, обсуждали проходки по дистанции Чусовой. А потом Герц начал рассказывать про старообрядцев, которые тут укрывались от Петра, о первых золотодобытчиках, об алмазных приисках. Никто не заметил того момента, когда слушателей стало на одного больше.

— И вот, если кто-то из старообрядцев узнавал, что к ним идут солдаты, они сгоняли всех детей, и стариков, и мужчин, и женщин в подземные схроны, — рассказывал Герц. — Запирались там и при первой опасности обрушивали свод подземелья. И был такой исход практически неминуем, потому что искали солдаты хорошо. Строились же такие схроны хитро. По центру стоял столб, который на середине высоты усекали так, как будто два колышка остриями соприкасаются. На эту тоненькую перемычку надевалась веревка, и ее привязывала к руке старшая женщина, которая находилась в схроне. Она сидела прямо, и веревочка была натянута. Но самая большая хитрость заключалась в том, что схрон закрывался герметично, и по всему помещению горели свечи. Воздуха хватало на несколько часов. Когда сознание той, у которой была веревка, мутилось, и она падала. свод обрушивался. А если вдруг кто-то посторонний ломился, то старшая женщина просто дергала рукой, и свод хоронил всех сразу. Поэтому такие староверческие схроны часто и называли «живой могилой».

— Неправда это, — донесся вдруг из мглы женский голос. — Не было такого, чтоб так погибали невинные!

Мы все пораженно обернулись и увидели. Нет, не увидели, а узрели. пожилую женщину в домотканом платье, с длинными волосами с проседью. У ее ног сидел волк. Или хаски. Или полуволк-полухаски.

— Пойдемте, я покажу вам. — Она повернулась и пошла к отвесной скале.

Мы, как загипнотизированные, все встали и пошли за ней.

Оказалось, что в тени скалы пряталась тропинка. Мы поднялись и вошли в лес. Что это было за наваждение, сколько мы шли и шли ли вообще, никто из того турпохода вспомнить не может, но в итоге мы оказались перед входом в подземелье.

— Заходите, не бойтесь. Я покажу вам, что такое схрон.

Это, как и рассказывал Герц, был сруб под землей. Только потолок опирался на одну-единственную точку — на центральный столб. В схроне были запасы воды и продуктов, свечи, шкуры.

— Мы уходим сюда при опасности не умирать, — сказала женщина, — мы уходим выживать. И только поэтому до сих пор жива наша деревня. Мы ушли в эти леса с петровских антихристовых времен. И уже много лет никто не останавливался в нашей бухте, боясь отвращающих знаков каменных пирамид. Надеюсь, что вы все это запомните только как сон, потому что если кто-то из вас это вспомнит и вернется, то он вынужден будет остаться с нами.