Атма Ананда - Рамана Махарши - через три смерти

Ежедневно в полдевятого утра Махарши приносили газеты, которые он внимательно просматривал, иногда отмечая интересные места, но никогда не высказывая политических пристрастий. Часть газет выписывалась в самом ашраме, а часть приносили преданные, для которых это был своеобразный ритуал: предложить Махарши газету, чтобы тот первым просмотрел ее, а затем принять ее из его рук обратно как освященный дар. С такими газетами Махарши всегда обращался очень бережно, разворачивая и сворачивая их, стараясь нисколько не помять. Таким образом он доброжелательно поддерживал этот нехитрый механизм, связывающий его с посетителями.

Однажды Махарши, просматривая ежемесячный журнал «Грихалакшми», засмеялся и передал его Сури Нагамме – одной из поварих на кухне, которая в тот момент уже направлялась к выходу, и сказал: «Здесь превозносятся достоинства чеснока. Обязательно прочти!» В статье рекомендовалось добавлять чеснок во все приправы, ибо нет ничего полезнее для здоровья. После обеда он снова вернулся к этой теме и добавил: «Конечно, чеснок полезен для здоровья. В древности его считали каплями амриты!» И он рассказал легенду, как демоны украли у богов амриту (напиток бессмертия), и во время их борьбы несколько капель пролилось на землю и превратилось в дольки чеснока. «К чесноку прикасались демоны, поэтому, несмотря на все свои достоинства, он относится в писаниях к тамасичной (нечистой) пище», – заключил Махарши с иронией. Так в повседневности ашрама переплетались газетные новости, древние предания и насущные кухонные заботы.

После газет Махарши приносили письма – они приходили со всего мира, и некоторые из них были адресованы просто: «Махарши, Индия». Он прочитывал каждое письмо очень внимательно, изучая даже обратный адрес и почтовую марку. Если в письме были новости для кого-то из присутствующих, он зачитывал их вслух. Однако он никогда не отвечал на письма сам: его учение было столь просто, что ответ составлялся в офисе, после чего Махарши оставалось его проверить и лишь слегка подправить. Когда ситуация была не совсем стандартной, Махарши диктовал дополнительно пару фраз, после чего ответ запечатывали и отсылали. Единственное, в чем нельзя сомневаться, что вместе с ним Махарши посылал каждому свое благословение.

Труднее всего передать, насколько естественным и человечным было поведение Махарши с окружающими. Беседы с ним текли совершенно непринужденно, он часто улыбался и многое обращал в шутку. Так, он нередко иронизировал по поводу излишнего пуританизма своей матери, которая слишком буквально выполняла все предписания священных текстов для брахманов. Если край ее сари касался посетителя низшей касты, Махарши сразу восклицал: «Посмотрите! Чистота потеряна!», а когда она отказывалась от лука, который считается тамасичной пищей, он сразу высмеивал ее: «Взгляните на эту луковицу! Какое непреодолимое препятствие для освобождения!» А одна пятилетняя девочка написала своему отцу, который никогда не встречался с Махарши: «Ты его сразу полюбишь. Когда он улыбается, все вокруг счастливы…»

Даже в первые годы сурового самоотречения Махарши был способен на розыгрыши. Однажды его преданные ушли в город за едой, а дверь заперли снаружи, опасаясь, что он может в трансе уйти в неизвестном направлении. Но Махарши было известно, что дверь можно снять с петель, не трогая замок, поэтому он приподнял ее и вышел, снова повесив на прежнее место. По возвращении преданные не нашли его и, страшно перепугавшись, бросились искать его повсюду, не забыв, однако, снова запереть дверь. Тогда он вернулся тем же путем и невозмутимо наблюдал, как измученные безуспешными поисками преданные обнаружили его на прежнем месте и долго обсуждали, как он исчез и появился благодаря своим сверхъестественным способностям. Ни один мускул не дрогнул на лице Махарши, но годы спустя он рассказывал об этом случае столь увлекательно, что весь холл сотрясался от хохота.

Путь Махарши поистине уникален также и потому, что свой опыт самореализации он получил задолго до того, как познакомился с древнейшими учениями о духовном пути к просветлению. Хотя он происходил из брахманской семьи, в детстве его религиозность сводилась к случайным посещениям храма богини Минакши. Да и это происходило, только если друзья звали его посмотреть на статуи богов, после чего он сразу возвращался домой без особых впечатлений. Лишь после переживания смерти, пробудившего осознание независимости духа от тела, Махарши стал проводить в храме каждый вечер, подолгу простаивая перед изображением бога Шивы, и волны необъяснимых чувств затопляли его всего, так что он заливался слезами. Единственной священной книгой, прочитанной им к тому возрасту, были жития тамильских святых – «Периа-пуранам», поэтому и его представление о боге было вполне «пураническим». Махарши ничего не слышал ни о Брахмане, ни о сансаре, и не имел ни малейшего понятия о сущности Сверхличностной Реальности, пронизывающей все на свете, с которой были одинаково слиты и бог, и его собственная Самость.