Николай Сиянов - Сувенир из Нагуатмы. Триумф Виджл-Воина

— Крепкий парень, должно.

— На вид-то не очень. Духом — да, крепкий. Я представил эти рейсы туда-сюда по нехоженой зимней тайге, по крутым горам, когда каждый шаг с трудом… Да, без крепости Духа человеку браться за такое дело не следует.

— А здесь Саша долго жил?

— Долго. Пока не написал “Калагию”.

— Это и есть Учение?

— Да. В переводе с санскрита “Калагия” означает “Власть над Временем”.

— Вы читали?

— Несколько раз бралась, очень сложная вещь… Иной раз совершенно не верится, что такие знания даны через Сашу. Он много раз говорил, сожалел даже, что “Калагию” поймут немногие. Она для следующей расы эволюции. Шестой. А наша, Пятая, завершается. Остались, мол, считанные дни Кали-юги.

— Что же нас ожидает? Огненное Крещение?

— Да вроде того. По “Калагии” будет включен Реактор Эволюции: человечество перейдет на новый Круг…

— Как то есть перейдет?

— А вот так! — Валентина Ивановна улыбнулась, улыбка ей очень шла. Вообще она была очень милой, открытой женщиной. — Я тонкостей не знаю, надо изучать “Калагию”, там все сказано. Но как объяснял Саша, сам Иисус-Майтрейя, да, именно так, потому что и Будда, и Конфуций, и Чайтанья, и сам грядущий Будда сострадания и любви Майтрейя — все это одно Лицо, земные воплощения одной Божественной Сущности… Так вот, сам Иисус Христос-Майтрейя явится всем, Каждый человек пройдет через тахеонное жерло Реактора Эволюции. А дальше кого куда: вверх-вниз, в ад-рай, в иные формы существования. Воздаяние каждому по его деянию. В следующий Круг Эволюции попадут только люди с очищенным сознанием. С сознанием, очищенным Огнем, я так поняла, других не примут.

— И наступит, Валентина Ивановна, Сатия-юга, Золотой век…

— Да, именно. Учитель даже показывал Саше картинки, живые сценки из новой жизни: истинная благодать. Мы получим новую, очищенную от зла и грязи планету и сами станем как дети. Повсюду Любовь и Радость, и люди, и животные — истинные друзья…

Да, конечно, так и должно быть. После черной полосы Кали-юги, ужасного времени бесконечных войн, убийств и предательств, новая спираль эволюции, ее очередной Круг должен начаться именно с этого: цветущая планета и люди на ней, как дети.

— Скорее бы уж его включили, этот Реактор Эволюции, — сказала Валентина Ивановна с грустной улыбкой и, помолчав, добавила:

— Одно только жаль: в этой жизни я, кажется, не увижу сыночка.

— Не увидите? Почему?

— Потому что он ушёл наквсегда.

— Как это навсегда?

— А так… При прощании так и сказал: ухожу навсегда, в плотном теле больше не увидимся.

— Понятно. Как думаете, Валентина Ивановна, куда он ушёл?

— Я не думаю, я знаю: он ушёл в Шамбалу. И об эторм теперь можно говорить открыто.

— Расскажите подробнее, как он ушёл?

— Да ничего особенного. Закончил “Калагию” и говорит: всё, вме пора, мама, в далёкий Путь. “Надолго, сынок?” — “Надолго. Думаю, навсегда”. Уменя аж сердце оборвалось. “Это очень необходимо, сынок?” — не моя прихоть, мама, так повелел Учитель”. Собрался и ушёл налегке. Всё в тех же кирзовых сапогах и телогреечке. А на дворе март, до настоящего тепла далеко. “Что же, — говорю, — сынок, вещей тёплых не берёшь? И продуктов крохи, на неделю не хватит…” — “Не беспокойся, мама, меня встретят”. — “Кто встретит?” — “А ты не знаешь? Волхвы”. — “Да разве они живы, волхвы-то?” — “А куда же они подевались, живы. Прекрасно чувствуют себя, работают на благо мира. Они и встретят, и проводят дальше”. И всё. И больше никаких объяснений. Он у меня порою на слова сдержанный.

Во время разговора я не забывал слова Учителя, сказанные недавно: “Саша достиг цели, работает над новой, очищенной от вековых одежд и наслоений Библией, работает в библиотеке Нагуатмы”. Вероятно, это и есть Сфера, близкая к Шамбале.

— Ничего, Валентина Ивановна, всё будет хорошо. По некоторым данным, Саша на месте. Трудится над новой книгой.

— Да неужели?! — она так и всплеснула руками, подалась ко мне. — Откуда такие данные?

— А всё оттуда же… Как, по-вашему, зачем я всё бросил и с некоторых пор сижу здесь в тайге?

— Ах, Господи! Да неужто и у тебя, Славик, Учитель?

— Представьте, Валентина Ивановна, — и у меня. Воля ваша, верить — не верить, но Учитель у нас один.

— О’Джан?

— О’Джан.

— Господи, Господи, — она перекрестилась. — Не знаю, что и подумать. Стало быть, у Саши всё хорошо? На месте? Ну порадовал ты меня, Славик, хорошей вестью, большое спасибо.

30 августа, утро. Так хорошо поговорили вчера с Валентиной Ивановной, а утром чуть свет ко мне в палатку явился Пётр Алексеич. Презлющий, не поздоровался даже.