Вадим Демчог - Играющий в пустоте. Великая печать

Впрочем, ни третий том, ни два предыдущих не об этом, хотя все три, несомненно, являются предпосылками к этой обладающей, как кажется автору, невероятной потенцией игре, что предполагает кардинальное переосмысление чуть ли не всех выработанных до настоящего момента моральных, нравственных, этических, эстетических и всех других категорий! И, как говорится, мы живем в потрясающие времена!

И отпустить вас в битву со смыслами третьего тома автор хотел бы именно с этим напутствием!

С любовью ко всем воодушевленным радостью предвосхищения новых открытий,

ДЕМЧОГ

Магическое слово, заклинание [1] , или львиный рык [2] !

Доказательства, собранные мастерами за тысячелетия артистических усилий, свидетельствуют о том, что мир в некотором роде сотворен языком, или, лучше сказать – словом , то есть быть человеком – значит существовать в языке. Или, говоря словами знаменитой китайской пословицы: «Что не названо, того не существует»!

«Лингвистическая революция ХХ века состоит в признании того, что язык – это не просто некий механизм передачи идей о мире, но в первую очередь определенный инструмент для приведения мира в существование. Реальность не просто „переживается“ или „отражается“ в языке – она действительно создается языком». [3]То есть «слово могущественнее, чем полагает наше обыденное сознание, и оно влияет на будущее таинственным и неотвратимым образом» [4], и «тот мир, который каждый из нас видит, не есть определенный мир, но некий мир, который мы создаем вместе с другими» [5]. Одним словом: «Смерть и жизнь – во власти языка, и любящие его вкусят от плодов его» (Прит. 18 : 22).

Так наша потребность пережить себя частью мира требует, чтобы мы выражали себя через творческую деятельность, истоки которой, несомненно, скрыты в тайне языка. И это означает, что в технологиях Игры вибрация слова кристаллизует реальность. Это очень важный момент! С древнейших времен известно, что в слове скрыта невероятная мощь! Оно создает бифуркационную динамику, организуя и уплотняя пространство в законченную зрелищную форму, точно так же как во сне или «в галлюциногенном состоянии человек испытывает впечатление, что язык обладает объективным и зримым измерением, которое обычно скрыто от нашего внимания» [6].

В науке чуть менее ста лет назад этот феномен одновременного воплощения в образе ощущений разной природы был назван синестезией [7]. Например, общеизвестно, что «в оригинале» шекспировская драматургия не нуждается в декорациях. Во времена самого мэтра ни они, ни какие-либо другие спецэффекты не использовались. Основная нагрузка возлагалась именно на слово , на его бифуркационную способность синестезировать, вытанцовывать энергетический рисунок Мандалы Игры . И это считалось возможным именно потому, что «скрытая потенциальная возможность речи выходит за рамки ее обычной функции – символизировать реальность – и заключается в формировании этой реальности» [8]. Кроме того, в древние времена «речь можно было видеть, ибо „видеть“ и „слышать“ были не то чтобы синонимы, но понятия весьма близкие одно к другому, сливавшиеся в одном основном представлении текущей жидкости» [9]. То есть «звук, как и свет, в древности также льется, течет, струится» [10].

Возьмите, к примеру, «народное определение Алеши Поповича: „Глаза у него завидущие, руки загребущие“. О могучей силе Василия Буслаева сказано: „Куда махнет – там улочка, перемахнет – переулочек“. И сразу в представлении слушающего возникает образ» [11]. Более сложные вариации этой игры можно найти в творчестве чуть-чуть более близких к нам Вознесенского: «и гудят как шмели золотые глаза»; Абрашки Тэрца [12]: «на тонких эротических ножках влетел Пушкин в большую поэзию»; или из Санникова: «…по мостовой порхнуло ярко-румяное кукареку». В любом случае, «четко произнесенное слово выражает сущность вещи, которую называет» [13], то есть раскрывает ее Сокровенную Красоту , ее оргастическую потенцию. Или, то же самое, словами другого мастера: «Он думает о вещах и видит их; узнать подлинное „имя“ вещи – значит пробудить ее к жизни» [14].