Рудольф Пассиан - Прощание без возвращения? Смерть и потусторонний мир с точки зрения парапсихологии

Свинцовый шар, который Сайриакс также получил «оттуда», в течение нескольких недель оставался неизменным (будучи помещенным в закрытый стеклянный сосуд). Знакомый химик исследовал кусочек шара, обнаружив, что это был «металлически чистый» свинец. Спустя некоторое время шар стал уменьшаться в размерах и через семь недель исчез. Химическое исследование стеклянного сосуда не выявило никаких следов свинца. А вот другие предметы — например, маленькая ракушка, маленькая морская галька, кусочки золота, бархата, хлопчатой ткани и др. остались целыми и невредимыми, что дает повод судить об их происхождении…

Вернемся, однако, к феноменам материализации образов людей. Многократно задокументированные свидетельства очевидцев и множество научно безупречных экспериментов не оставляют сомнений в том факте, что в присутствии соответствующим образом одаренных людей могут проявляться (манифестироваться) живые существа из некоего иного измерения. Но точно так же возможно вызывать такие явления концентрацией мысли . [16] Еще Парацельс знал о такой возможности. Он подразлелял «духов» на несколько видов: 1) хорошие и злые демоны (ангелы и черти), 2) «души» умерших людей, 3) духи природы (нимфы, сильфы, гномы и т. д.) и 4) существа, созданные самим человеком силой его воображения. (см. Г. В. Сурия, «Парацельс, увиденный в правильном свете», 2-е издание, изд-во «Лорх», 1938 г., с. 195) (G. W. Surya, «Paracelsus — richtig gesehen», 2. Aufl. Lorch 1938, S. 195). Последнее утверждение может показаться представителям спиритической гипотезы несколько странным. Ведь это означало бы, что не всегда появляются сами духи, а лишь «ставшие видимыми мысленные представления» (так называемые «идеопластики»). Случай такого рода описан писательницей Александрой Дэвид-Нил (Alexandra David-Neel), 14 лет проведшей на Тибете, в ее выступлении в Collège de France в Париже. Изложив несколько пережитых ею самой явлений двойников, она рассказала о классическом способе, принятом на Тибете для обучения созданию, скажем так, мысленных схем. Ученик, или «послушник», поселяется отшельником в маленьком, удаленном от всех домике и погружается в медитацию. «Как правило, еду ему просовывают сквозь раздвижное окно, так что он вообще не видит, кто ее приносит. Он думает о своем идоле, представляя его себе таким, каким увидел его в виде статуи или написанного маслом образа». Эта постоянная концентрация мысли прерывается только во время скудной трапезы (обычно раз в день) и очень коротким сном, для которого послушник далеко не всегда ложится: часто он спит сидя. «Так могут пройти месяцы, даже годы, прежде чем возникнут первые короткие явления». Наконец ему удается сделать явления достаточно продолжительными. Дальнейшая концентрация мысли постепенно придает жизни возникшему образу и делает его осязаемым. Таким образом послушник создает нечто вроде «подвластного себе духа». Для знатоков черной магии в сказанном нет, пожалуй, ничего нового. Но да услышит каждый мое настоятельное предупреждение: ни в коем случае не пытайтесь воспроизвести это на практике! А к величайшему сожалению подобные опыты предпринимаются не так редко, как может предположить «просвещенный» человек. Такое же предупреждение высказывает и Александра Дэвид-Нил, исходя из собственного опыта. Потому что она, от природы как будто скорее предрасположенная к скепсису, все же захотела сама провести эксперимент и провела его на самом деле. Она «начала создавать» себе «коротенького, толстого ламу, совершенно безобидного, с игривым нравом. Через несколько месяцев этот замечательный мужчина обрел видимые черты. Постепенно черты зафиксировались, и лама стал моим постоянным сотрапезником. Он уже не ждал, чтобы я начала о нем думать. Иллюзия была в основном оптического характера, но иногда я чувствовала, как меня тихо касался край его одежды, как на мое плечо ложилась его рука. В то время я вела совсем не уединенный образ жизни. Я каждый день ездила верхом, обитала в палатке, наслаждаясь по своему обыкновению отличным здоровьем». Рассказчица продолжает:

«Постепенно с моим ламой произошла перемена. Черты, которые я сама ему придала, модифицировались. Его толстощекое лицо стало худым, приняв слегка насмешливое, зловещее выражение. Он становился неприятным, короче, он ускользал из-под моего влияния. Однажды пастух, приносивший мне масло, увидел фантома, которого посчитал за ламу из плоти и крови. Может быть, мне нужно было позволить фантому жить своей жизнью, но его неприятное присутствие в конце концов начало действовать мне на нервы, стало моим кошмаром. И я решилась «растворить» этот обман чувств, с которым я уже не могла как следует справиться. Мне это удалось — правда, лишь шесть месяцев спустя (!). Лама попался крепкий».