Эд Ричардсон - Магия сейда

На этом-то скакуне сейдмады и сейдкона совершают свои путешествия – вверх и вниз по стволу Древа, порой в разных обличьях…

Как Торссон, так и Элиаде считают оборотничество неотъемлемой частью сейда. Подобная боевая магия активно использовалась берсеркерами и им подобными воинами-шаманами. Войдя в особый транс, воин становился нечеловечески сильным, ловким, совершенно не чувствовал боли, подобно яростному животному. Найджел Пенник предположил, что большинство практик сейда основывалось на тотемической магии; отсюда, возможно, возникло поверье о преображении воина в медведя, волка или кабана.

Вообще, многие скандинавские божества имеют своих тотемических животных. Так, кошки ассоциировались с Фрейей, Один – с волком или вороном. В скандинавских мифах мы также встречаем множество упоминаний об оборотничестве – к примеру, Один, отправившись за медом поэзии, превращается в орла и змею; великан Тьяззи превращается в орла, чтобы похитить яблоки Идунн, а Локи, отправившись за ним в погоню, берет у Фрейи «соколиное платье», и затем превращается то в блоху, то в рыбу. Можно предположить, что в данном случае, помимо вхождения в транс, «оборачивающийся» шаман создавал достаточно мощную визуализацию, которую, помимо него самого, могли видеть и окружающие.

Обращение к душам мертвых или путешествие к духам предков (то, что церковники окрестили «некромантией» или «черной магией») также являлось частью сейда. В качестве примера подобных действий можно привести такие саги, как «Прорицание вёльвы» или «Заклинание Грои».

За исключением нескольких поздних саг о героях, мы не находим особых упоминаний о том, что в практики сейда входило искусство заклятий или целительство. Однако Ян Фрайз предполагает, что такие вещи должны были иметь место, хотя относились они больше к сфере шаманизма, нежели чем к целительству или заклинанию духов в чистом виде.

Одной из характерных черт сейда (как, впрочем, и других архаичных практик) было активное использование сексуальной магии (как непосредственной, так и опосредованной, предполагавшей вхождение в транс при помощи каких-либо сексуальных практик). Естественно, что в концепции христианства, отрицавшей секс, эти выглядело грязным и постыдным, отсюда один из эпитетов сейда – «ergi», «грязный».

Археологические находки говорят о том, что до прихода древних германцев Скандинавию населяли другие, неиндоевропейские народы, находившиеся на стадии матриархата, занимавшиеся в основном, земледелием и охотой; мягкие и миролюбивые, принадлежавшие, по-видимому, к финно-угорским народам. В «Эдде» они известны под именем ванов, и германцы-асы, завоевав эти земли, ассимилировали часть их верований, что отразилось в предании о том, как ваны обучили асов искусству сейда. Естественно, что их верования в основном касались женских божеств природы и плодородия, а ритуалы представляли собой экстатические сексуальные мистерии.

Это еще раз подводит нас к значению лошади в скандинавских шаманских практиках. Лошадь почиталась многими до-индоевропейскими народами как воплощение плодородия и материнства, что опять-таки было заимствовано индоевропейскими завоевателями. Порой это поклонение доходило до того, что церковники прямо обвиняли вёльв и сейдкон в скотоложестве и сожительстве с лошадьми (см.К.Кроссли-Холланд, «The North Myths»). То же самое относилось и к мужчинам-сейдмадам, которым приписали содомию.

Впрочем, взглянув на историю христианства, мы понимаем, что обвинения в сексуальных извращениях были и остаются у приверженцев этой религии самыми популярными – в чем только не обвиняли тех же средневековых еретиков. Скорее всего, причина кроется в старом добром «у кого что болит, тот о том и говорит» – то есть, проекции собственных скрытых, ненавистных желаний на окружающих…

Однако настоящая опасность заключалась не в этом. Это еще полбеды, если бы сейдмады действительно подставляли друг другу задницы… Но они осмелились достичь экстаза и наслаждения в этом плотском мире, в этой «греховной» жизни, они имели наглость изучать самих себя, пользоваться скрытыми способностями человеческого разума, с уважением относиться к традиции своих предков… И что самое страшное для христианства – они, сейдмады и сейдкона, преуспели в этом.