Дэвид Годмен - Ничто никогда не случалось. Жизнь и учение Пападжи (Пунджи). Книга 1

Он не назвал имени, но у меня сложилось впечатление, что доктор Бакр преднамеренно сказал это в моем присутствии: он хотел, чтобы я узнал об этом. Позже я узнал об их намерении скрыть от меня приезд Шри Пунджи, так как они опасались, что я приду на их сатсанг и стану вести антирелигиозные речи. В то время я мало знал что-либо о Шри Пунджаджи, лишь то, что он был духовным учителем и Нараян Бакр и его отец, доктор Даттатрея Бакр, относились к нему с большим уважением. Также мне было известно, что они держали для него дом, который всегда пустовал в его отсутствие.

Как-то доктор Бакр сказал мне: «Изначально постройка Рам Мандира была задумана не для Пунджаджи. Он приехал как раз когда „Рам Мандир“ был на стадии строительства. Мы сами планировали туда переехать. Когда же Пунджаджи впервые увидел строящийся дом, он воскликнул, что каждый кирпич этого здания говорит „Рам! Рам!“. После его слов мы решили оставить здание исключительно для пользования Шри Пунджаджи. В его отсутствие мы запираем дом. Никому другому мы не разрешаем там жить».

Мне было любопытно посмотреть на человека, к которому стекалось так много людей в деревне. Я не хотел нарушать сатсанг – лишь защитить позиции атеизма, если потребуется.

В свой первый визит я слушал, как Пунджаджи рассказывает длинную историю о каком-то свами, пришедшем к нему в отель. Этот свами жаловался, что ничто не принесло ему просветления или покоя ума, хотя он и прочитал все Священные Писания и много практиковал тапас . Шри Пунджаджи добавил, что этот человек сам был гуру и направлялся с некоторыми своими преданными в Гималаи. Пунджаджи сказал ему выйти из комнаты и оставить там все бремя прошлого и только после этого снова зайти к нему. Свами был оскорблен его словами, но сделал, как ему было сказано. Через несколько секунд он влетел в комнату, распростерся перед Шри Пунджаджи и сказал, что стал просветленным. Эта история была дополнена множеством подробностей, но суть заключалась именно в этом.

Его рассказ не произвел на меня впечатления.

Я подумал: «Этот человек просто хвастается» – и вышел из комнаты, не выказав какого-либо почтения и уважения к Шри Пундже.

На следующий день я снова пришел туда. Когда я вошел, они разговаривали обо мне.

Когда доктор Нараян Бакр увидел меня, он воскликнул: «А вот и он, Шри Габри». Пунджаджи переключил свое внимание на меня и сказал: «Так, значит, ты не веришь в Бога?» «Нет, – сказал я, – не верю. Богов создают обусловленные умы». «Тогда нужно освободиться от обусловленности», – предложил Шри Пунджаджи. «Это неосуществимо, – ответил я. – Это просто невозможно». «Не мог бы ты уделить мне всего одну секунду своего времени? – спросил он. – Я могу показать тебе, как освободиться от обусловленности».

В то время теория обусловленности была моим коньком, поэтому я с энтузиазмом ухватился за возможность испытать какой-либо метод или систему, обещающую устранить данную проблему.

«Да, – был мой ответ. – У вас есть секунда на то, чтобы продемонстрировать, как это работает».

Я сел прямо перед ним. Он смотрел в мои глаза, а я – в его. Не было сказано ни единого слова.

В конце концов мне пришлось нарушить тишину: «Я стараюсь изо всех сил, но я не могу дать вам секунду своего времени».

Я ушел, оставшись при своем мнении, но где-то через день почувствовал, что этот человек чем-то затронул меня и меня тянет к нему.

Часть меня говорила: «Я не собираюсь сдаваться этому свами», но другая моя часть начинала ощущать, что я – человек, в котором преобладает эго, и мне нужна помощь, и ее я могу найти на сатсангах, которые ведет Шри Пунджаджи.

По вечерам, после окончания рабочего дня, я стал ходить на его сатсанги, но не принимал участия в дискуссиях. Сатсанги не помогли мне обрести покой, напротив, у меня появилось ощущение, что именно они вызывали чувство тревоги и беспокойства. По моей теории, Пунджаджи пытался каким-то образом привлечь меня и сделать одним из своих преданных. Именно поэтому, как мне казалось, я переживал такие странные ментальные состояния. Но, несмотря на эти непривычные ощущения, я все еще чувствовал, что владею ситуацией. Я пришел к решению: я не собираюсь сдаваться этому свами и не собираюсь убегать от него. Я не позволю контролировать меня. Я сам принимаю решения.

В дни, когда я молча сидел позади всех, разговор часто заходил о Шри Рамане Махарши и его учении. В доме доктора Нараяна Бакра на столе стояла большая фотография Махарши, но я никогда не обращал на нее внимания. Теперь же, когда я знал, что он был учителем Пунджаджи, постепенно меня все больше и больше стали увлекать рассказы Пунджаджи о Махарши.