Иеромонах Тихон (Барсуков) - Архиерей

Вы представляете себе евангельский образ славного Тела Христа? Перенеситесь мысленно на гору Фавор. Лицо Его сияет, как солнце, и одежды белы, как свет … [21]Это первые ступени той лестницы, по которой движется перерождение темного человеческого тела, ступени просветления. Всякий человек излучает, светит, но только нехорошим темным и недоступным для нашего зрения мерцанием. Он виден бывает только иногда на могилах мертвецов, когда усиливается гниение, тление трупа в земле, и есть именно продукт тления. Похоже на то светят гнилушки в лесу темной ночью. Первым признаком перерождения человека служит исчезновение этого излучения как результат ослабления и затем уничтожения в человеке тления. Освободившись от тления, тело приобретает способность временами, во время молитвы человека, более или менее ясно отсвечивать уже другим, светлым мерцанием, а в дальнейшем – и прямо-таки сияет. Но это еще не конец.

После Фавора Тело Спасителя переживает еще одну фазу развития. После могильного склепа в саду Иосифа Аримафейского оно приобретает уже новые свойства. Оно, выражаясь уподобительно и грубо, переходит из твердого состояния в газообразное. Оно могло как бы расплываться, распространяться, делаться невидимым и затем вновь собраться, сосредоточиться в одном пункте. С этим Телом Христос входил в дома, Зверем сущим затворенным [22] . Но и по Воскресении это еще было не вполне прославленное тело, потому что, распространяясь и исчезая, оно могло собраться опять-таки в тело, по внешнему виду мало чем отличающееся от нашего. Не прикасайся Мне; не бо взыдох ко Отцу Моему [23]. Была и еще одна фаза развития Тела Христова. Она совершилась в небесах. В этом окончательно прославленном человеческом теле видел Христа уже в видении апостол Иоанн на острове Патмосе.

Грубый человеческий язык, в котором еще нет слов для выражения небесной красоты и которым писал апостол Иоанн свой Апокалипсис, не смог, конечно, точно выразить зрительные ощущения апостола. Но и из тех грубых слов можно составить себе понятие о том, что такое славное Тело Христа в Его окончательной стадии преображения. Глава Его и волосы , – говорит апостол, – белы; как белая волна, как снег; и очи Его, как пламень огненный, и ноги Его … как раскаленные в печи … [24]

Вам приходилось сидеть когда-нибудь у пылающего камина и смотреть в самую середину раскаленной кучи углей? Не правда ли, каким чудесным цветом горят они? Нежным, белым с розовым, сияющим, с мгновенным переливом то золотом, то серебром. Вот во что должно преобразоваться и наше смрадное, потливое, полугнилое тело.

Но, виноват, – спохватившись, улыбнулся епископ, – я нарушил данное вам вначале слово – говорить лишь о том, что видят наши глаза. Вернемся опять к истории и к фактам жизни.

– Простите, владыка, один вопрос, – прервал епископа отец Герасим, – но как же нам-то сделаться не говорю подобными апостолам, а по крайней мере получить те жизненные силы, которые были у подвижников, ведь мы же все крещены во имя Христа?

– Крещение лишь первая ступень, оно только очищает – от чего, поговорим при случае, – но жизни не дает. Что дает вообще человеку жизнь или, точнее, поддерживает в нем жизнь? Пища и питие. Не поешьте недели две, и вы помрете. Из пищи и пития человек пищеварительным аппаратом вырабатывает себе тот материал, которым и возмещает ежедневную трату энергии и на счет которого восстанавливаются отживающие ткани организма. Но, как я уже сказал, тут расход и приход дают постоянный дефицит. Оттого и происходит крах, в противном случае, то есть если бы минус покрывался плюсом, человек никогда бы не вырождался. Вот тут и припомните разговор Христа с евреями о пище, после того, как Он совершил чудо насыщения пятью хлебами пяти тысяч человек. Христос именно в этой беседе и указал евреям на этот дефицит, происходящий оттого, что пища, принимаемая человеком, сама-то по себе тоже тленная, гниющая, и таковой был даже тот необыкновенный хлеб – манна, которым питались их отцы в пустыне (и который за его чудесные свойства евреи называли ангельским, небесным хлебом), потому что и он подвержен был тлению. И, указывая на это, Христос сказал евреям, что Он именно и даст им хлеб живой, живительный, нетленный; даст им истинную пищу и истинное питие. И тут же ясно, точно и определенно разъяснил, что этот хлеб есть Его Плоть, а питие – Его Кровь, причем лишил возможности евреев понимать эти слова в каком бы то ни было переносном смысле.