Владимир Короленко: Повести и рассказы

Со свержением старого режима на глазах Короленко Полтава погрузилась в хаос: начались грабежи, погромы, разорения церквей, убийства. Тогда у писателя окончательно развеялись иллюзии народолюбства. Методы наведения порядка времен «народного правления» были жестокими – расстрелы без суда и следствия, по одному только подозрению или доносу.

В это время жители Полтавы приходили в дом Короленко с просьбами о помощи их родным и близким, которых забирали карательные органы. Теперь он защищал людей не пером – воевать таким образом уже не было возможности: не осталось газет, где бы мог печататься Короленко, да и времени зачастую было очень мало, – он лично приходил к командирам карательных отрядов и добивался справедливости. И к нему прислушивались. Он умел находить верные слова, и его общественный вес все еще был значительным. В ЧК он всегда появлялся с длинным списком арестованных, и приходил сюда так часто, что ему даже выписали постоянный пропуск. Но его вера в возможность правосудия при новом режиме понемногу угасала.

Однажды Короленко посетил нарком просвещения Луначарский. Он хотел расположить писателя к большевистской власти и долго разговаривал с ним.

Когда же Короленко обратился к наркому с просьбой отменить расстрел нескольких местных купцов, ложно обвиненных в спекуляции, Луначарский пообещал разобраться. Но разбираться не стал, и к утру приговор привели в исполнение.

После этого случая Короленко написал шесть писем большевистским вождям, в которых обвинял их в красном терроре и расстрелах без суда. Все письма дошли до адресатов, но ответов не последовало.

В последние годы жизни Короленко не имел возможности издавать свои произведения, но продолжал вести общественную деятельность: основывал колонии для сирот и беспризорных, участвовал в помощи голодающим. Последние двадцать лет своей жизни он прожил в Полтаве и умер от воспаления легких.

Все произведения Короленко отличаются тонким психологизмом, отточенным стилем, внутренней музыкальностью фраз. Короленко воскресил в своих работах живой и яркий, почти исчезнувший из русской литературы того времени «тургеневский» пейзаж. Основная черта творчества писателя – сочетание тонкого лиризма и глубокого исследования человеческой души. Его герои ищут справедливости, преодолевают себя, борются со слабостями, греховным унынием и эгоизмом («Слепой музыкант»), пытаются выжить в тяжелых условиях среди чужих им людей («Сон Макара»).

Персонажи его рассказов очень узнаваемы: это и хозяин сапожной мастерской Андрей Иванович, и охотник Макар, и послушник Иван, и дядя слепого музыканта Максим. Но мир, в котором живут его герои, поистине необъятен. Он полон дорог и идущих по ним путешественников, паломников и бродяг. «Дороги» Короленко – символ жизненного пути, поиска и типичное состояние русской души. В рассказе «Сон Макара» земная дорога незаметно приводит героя в мир вечный, где он предстоит Богу и держит ответ за все поступки, совершенные им в жизни.

Преодоление себя, своих слабостей и служение ближнему – вот путь самого Короленко и многих его героев. Жизненная дорога писателя – путь правдоискателя и миротворца, который не закрывает глаза перед чужим горем, не проходит мимо, – полна подвигов самопожертвования. В этом и была вера Короленко – в его деятельной любви к людям.

Этот сон видел бедный Макар, который загнал своих телят в далекие, угрюмые страны, – тот самый Макар, на которого, как известно, валятся все шишки.

Его родина – глухая слободка Чалган – затерялась в далекой якутской тайге. Отцы и деды Макара отвоевали у тайги кусок промерзшей землицы, и хотя угрюмая чаща все еще стояла кругом враждебною стеной, они не унывали. По расчищенному месту побежали изгороди, стали скирды и стога, разрастались маленькие дымные юртенки: наконец, точно победное знамя, на холмике из середины поселка выстрелила к небу колокольня. Стал Чалган большою слободой.

Но пока отцы и деды Макара воевали с тайгой, жгли ее огнем, рубили железом, сами они незаметно дичали. Женясь на якутках, они перенимали якутский язык и якутские нравы. Характеристические черты великого русского племени стирались и исчезали.

Как бы то ни было, все же мой Макар твердо помнил, что он коренной чалганский крестьянин. Он здесь родился, здесь жил, здесь же предполагал умереть. Он очень гордился своим званием и иногда ругал других «погаными якутами», хотя, правду сказать, сам он не отличался от якутов ни привычками, ни образом жизни. По-русски он говорил мало и довольно плохо, одевался в звериные шкуры, носил на ногах торбаса [1], питался в обычное время одною лепешкой с настоем кирпичного чая, а в праздники и в других экстренных случаях съедал топленого масла именно столько, сколько стояло перед ним на столе. Он ездил очень искусно верхом на быках, а в случае болезни призывал шамана, который, беснуясь, со скрежетом кидался на него, стараясь испугать и выгнать из Макара засевшую хворь.