Франсуа Брюн - Расслышать умерших

Поэтому Мелвин Морзе вовсе не упрощает вопроса и не сводит все к редукционистским интерпретациям ОСП. Он считает, что воздействие электрического импульса на сильвиеву борозду и в самом деле влечет за собой выход за пределы тела. Он пишет: «Теперь мы знаем, где находится пульт управления» [192].

Однако, в последней своей книге он делает крайне важное уточнение: воздействием на правую височную долю, прямо над ухом, можно вызвать почти любое из ОСП, кроме одного. Таким путем невозможно достичь встречи с Существом, излучающим свет. И, при этом, похоже, именно такая встреча и становится для человека источником коренных изменений: все, кто пережил подобный опыт, менялись потом сами и меняли свою жизнь [193].

Вспомним здесь еще раз того механика из гаража, который все время плачет, когда рассказывает свою историю. Такое часто бывает с теми, кто особенно интенсивно пережил опыт Божественной любви. У этого феномена даже есть название: в православной традиции это называется «слезным даром».

Вот тогда-то обычно умирающий и замечает, что от светящегося существа исходит некий вопрос, хотя и передается он обычно не звуком голоса, а напрямую, от мысли к мысли. И вопрос этот, как правило, один и тот же, даже если каждый из тех, кому удалось потом вернуться в жизнь, приводил его на свой собственный манер: «Готов ли ты к смерти?» или «Что ж ты сделал со своею жизнью?

И словно, чтобы помочь тому, кому предстоит сейчас пересечь смертную черту, ответить на этот вопрос, перед умирающим прокручивают что-то вроде фильма, в котором видна вся его жизнь. Этот феномен довольно хорошо известен. Он далеко не всегда связан с выходом за пределы тела, с аварией или катастрофой, и может быть вызван просто серьезным шоком, сильной эмоцией, хотя это и связано обычно с угрозой смерти и страхом перед ней. Вот свидетельство одной девушки:

«Едва представ предо мной, светящееся существо тут же обратилось с просьбой: “Покажи мне все, что ты сделала со своею жизнью”, или что-то вроде этого. И тотчас же стали происходить как бы ныряния в прошлое. Я недоумевала, что же со мной произошло, поскольку вдруг оказалось, что я совсем еще ребенок. Но это было только начало: я словно наощупь пробиралась вперед, от истоков своего существования, год за годом, и вплоть до сегодняшнего дня… Все эти эпизоды следовали в том же порядке, в каком были прожиты в жизни; они казались вполне реальными. Антураж же был такой, как бывает, когда выходишь из себя и видишь мир и вещи рельефно, в цвете. Это не были застывшие картины, все жило и было в движении… Но я и не переживала заново сцену так, как видела ее когда-то глазами ребенка, все было по-другому. Как будто та маленькая девочка была не я, а кто-то другой, как в кино, девочка среди других таких же детей, игравших в зале, одна из многих. И все же это была я и никто другой. Я видела саму себя, видела, как я делаю все то, что делала маленькой; все было как будто на самом деле, я очень хорошо это помню» [194].

Джордж Ричи, юный американский солдат, о котором мы недавно рассказывали, передает свой опыт почти теми же словами; он объясняет, что светящееся существо (для него это сам Христос) знает о нем совершенно все, все его слабости, все ошибки, и при этом продолжает его любить:

«Когда я говорю, что Он знал обо мне все, то в основе этого утверждения лежит феномен, который мне довелось тогда наблюдать. В эту комнату, с Его светоносным присутствием, вошло и еще кое-что: в него вошел каждый эпизод моей жизни. Все то, что со мной когда-то происходило, теперь словно прокручивали передо мной, все было явственно видимо, актуально и реально… Картинки представали в трех измерениях, образы двигались и говорили…»

Он при этом, как и многие другие, замечает, что последовательность событий здесь уже не так важна:

«Уже не ощущалось, раньше что-то происходило или позже… Бывали и другие сцены, сотни, тысячи их, все словно высвеченные этим резким светом существования, в котором времени больше нет. Мне бы понадобились недели обычного времени, чтобы все эти события рассмотреть; но при этом, я не заметила, чтобы успело пройти хотя бы несколько минут» [195].

Все это, вплоть до деталей, было известно уже довольно давно. Кюре из Арса видел жизнь каждого, кто пришел к нему на исповедь, целиком и в мельчайших подробностях, как бы мгновенным видением, сразу и всю. Картина представала перед ним в неоспоримости своей очевидности, так что порой ему это даже мешало, поскольку не всегда удавалось сдержать свою реакцию, ведь временами ему доводилось разглядеть в прошлом пришедших к нему людей жесты и поступки, вроде бы совсем незначительные, но задевавшие его обостренное чувство справедливости. И тогда ему самому приходилось утешать и ободрять смутившихся таким поворотом исповеди людей. Такой аспект его харизмы, вернее, его паранормальных способностей, всегда казался чем-то невероятным. Такое видение предполагает миллионы аспектов восприятий. Но наш разум не компьютер. Он не может сразу и одновременно все это и зафиксировать, и обработать. И все же такой феномен постоянно встречается во всех рассказах о пребывании на границе «между жизнью и смертью», только в разных вариантах. Иногда людям кажется, что все события удалось увидеть одновременно, в один миг. Иногда же – что они прокручиваются на предельной скорости, в долю секунды. Иногда кажется, что не просто крутят фильм «наоборот», назад, в прошлое, но что «наоборот» сразу задана в таком фильме сама последовательность сцен. Вот одно из тех свидетельств, что приводит И.-К. Хампе: