Хорхе Бергольо - О небесном и о земном

Бергольо:

– Внутри религиозных конфессий есть определенные круги, которые пренебрегают вниманием к человеку, так как делают упор на предписаниях, они сводят религию к вопросу «о чем следует молиться утром, днем и вечером и что стрясется, если не помолишься». Налицо духовная травля верующих, и многие люди, у которых не очень сильный характер, в итоге могут лишиться своей внутренней свободы. Еще одна особенность таких кругов – там постоянно суетятся, борясь за власть. Если же говорить о специфике Буэнос-Айреса, то его можно назвать языческим городом – не в уничижительном значении, я просто констатирую факт. У Буэнос-Айреса много богов, которым он поклоняется, и на фоне этого сползания в язычество возникает тяга к феномену, о котором упомянули вы. Людям хочется отыскать нечто подлинное, но, когда «подлинность» означает только предписания, только соблюдение норм, люди впадают в другую крайность – в пуризм, который тоже не имеет отношения к религии. Действительно, в католицизм проникает культура гедонизма, культа потребления, нарциссизма. Она заражает нас и в каком-то смысле релятивизирует религиозную жизнь, толкает ее к язычеству, к обмирщению. Вот в чем состоит настоящая утрата религиозности, то, чего я страшусь больше всего. Я всегда подчеркиваю, что христианство – это «малое стадо», как говорит в Евангелии Христос. Когда христианская община стремится разрастись и превратиться в светскую власть, она рискует утратить свою религиозную сущность. Вот чего я страшусь. Возможно, кто-то скажет, что в наше время ряды религиозных людей поредели, но все равно ощущается сильная неуспокоенность, происходят серьезные религиозные искания. Есть поиски Бога и в народных благочестивых движениях: это такой специфический образ религиозной жизни, основанный на народной культуре. Например, паломничество молодежи в Лухан [141]. Многие люди единственный раз заходят в церковь именно во время этого паломничества; 60 процентов паломников самоорганизуются, выходят в путь вовсе не под руководством своих приходских священников. Их зовет в паломничество некая искра народного благочестия, так что этот феномен религиозной жизни, безусловно, заслуживает внимания. Возможно, теперь в церковь ходит меньше народу, но, когда люди берут на себя обязательства, это оказывает очистительное действие. Религиозные искания не заглохли, а остаются энергичными, просто им сейчас свойственен определенный разброд, люди ищут Бога вне институциональных структур. На мой взгляд, в этой ситуации самое трудное положение – у религиозных лидеров, ведь им требуется умение управлять этой энергией. Тут ключ – евангелизация. Подчеркну: евангелизация, но не прозелитизм. Понятие «прозелитизм» теперь, слава Богу, вычеркнуто из лексикона пастырей. Папа Бенедикт XVI очень хорошо сказал: «Церковь – предложение, на которое люди соглашаются благодаря его притягательности, а не благодаря прозелитизму». Он имеет в виду притягательность свидетельства о Боге.

Скорка:

– Иудаизм никогда не занимался прозелитизмом, но в наше время есть феномен, который я назвал бы «внутренним прозелитизмом». Не думайте, будто это попытки вовлечь неевреев в участие в нашей религиозной жизни. Просто ортодоксальные общины пытаются приблизить свои институты к остальным евреям. Но мне бы хотелось остановиться на одной из вещей, упомянутых вами, монсеньор. Религиозному лидеру требуется умение направлять все эти проявления в нужное русло, становиться во главе всех этих религиозных движений, которые зарождаются спонтанно. По-моему, такова будет функция религии в будущем. Не думаю, что религиозный лидер должен держать свою общину в кулаке и руководить железной рукой. Это мог сделать только Бог, который «рукою крепкою и мышцей простертою» вывел сынов Израиля из Египта. Вернемся к примеру Маршалла Мейера. В свое время он был очень харизматичным лидером; возможно, теперь наше консервативное движение страдает из-за сильной централизации, которую мы от него унаследовали. Пожалуй, в обстоятельствах, в которых ему выпало жить, у него не было другого выбора, кроме как взвалить все, что он сам создал, на закорки и пробиваться вперед в одиночку. Но его последователям это помешало реализовать весь потенциал того, что создал Мейер. Сегодня в Аргентине иная ситуация, нужны более сдержанные лидеры. Мне лично не нравятся чересчур харизматичные лидеры. В моем понимании религиозный лидер – это учитель, он должен вскипать лишь тогда, когда требуется решительная и глубокая отповедь несправедливости. Когда же речь идет о религиозности как об интимном переживании, учитель не должен работать на массовую аудиторию, его дело – найти четкие и ясные слова для каждого человека в отдельности. Я не люблю себялюбия, эгоцентризма ни в политических, ни в религиозных лидерах. Массовость очень выпукло проявилась в новых религиозных движениях, которые закончились ужасными бойнями. Поэтому я полагаю: когда говорят о новых религиях, нужна крайняя осмотрительность. Когда кто-то приходит с новой духовной вестью, нужно отнестись к ней очень уважительно, но в то же самое время органы, которые ведают такими вещами, должны исследовать эту весть, проанализировать, что она собой представляет. Духовные требования религиозных движений никогда не должны провоцировать конфликтные ситуации в семье, не должны заточать человека в некой ловчей сети, изолирующей его от привычного окружения, от родных и близких.