Как кричала жена Петра.
Как связанный Петр, не могущий сдвинуться с места, с мукой взывал к ней: «Помни Господа! Помни Господа!»
Как глумилась римская чернь над большим рыбаком из Галилеи.
Сила застонал. О Господи. Даже лишись я зрения, все равно бы слышал, как лютует враг рода человеческого там, на арене. Эта ненасытная жажда крови! Он истребляет людей, а они помогают ему своими руками!
Его пронзило другое воспоминание. Перед глазами снова встало распятие Христа. Сам Сила тогда не был уверен, что Иисус — и вправду Мессия, и все равно испытывал отвращение при виде жестокости иудеев, радовавшихся смерти своего соплеменника. Как могли они так сильно ненавидеть одного из своих же — чтобы стоять и насмехаться над ним, висящим на кресте, избитым до неузнаваемости? Ухмылялись, выкрикивали пренебрежительно: «Других спасал, а себя не может спасти!»
Теперь Сила пытался сквозь этот мир проникнуть взором в мир иной, как Стефан, когда члены Синедриона побивали его камнями за воротами Иерусалима. Но видел одну только тьму человеческую, только торжество зла. Я устал, Господи. Устал жить. Замучены все апостолы, кроме Иоанна. Остался ли на свете еще хоть кто-нибудь из тех, кто знал Тебя в лицо?
Господи, умоляю, забери меня домой. Не оставляй меня здесь, среди этого сброда. Хочу домой, к Тебе.
Глаза жгло, он зажал уши трясущимися руками.
— Прости меня, Господи. Прости. Мне страшно. Признаюсь честно. Я очень боюсь. Не смерти боюсь, а умирать. — Даже сейчас в ушах его отдавались отзвуки происходившего на Ватиканском холме, где находилась арена римского императора Нерона.
Когда жена Петра испустила последний вздох, апостол склонил голову и заплакал.
Вынесли крест, и в народе началось бурное ликование.
— Да! На крест его! Распни его!
Перекрывая гул толпы, прогремел голос Петра: «Я недостоин умереть, как Господь! Недостоин!»
— Трус! — кричали зрители. — Он просит пощады!
Римляне, так быстро возводившие в культ всякое проявление храбрости, не разглядели ее в стоявшем перед ними человеке. Они выкрикивали ругательства, призывая продлить его мучения.
— На кол его!
— На костер!
— Скормить львам!
Этот большой рыбак покинул берега родной Галилеи, чтобы сетью Божьей любви выловить из пучины греха великое множество утопающих в нем людей. Но народ продолжал плыть по течению, увлекаемый дьяволом. Не легкой смерти просил себе Петр, а лишь другой, не такой, как претерпел его возлюбленный Господь.
Петр никогда не забывал о своем падении и вновь и вновь пересказывал Силе его историю:
— Господь сказал, что я отрекусь от Него три раза, до того как пропоет петух. Так я и сделал…
Когда римляне прибивали Петра к кресту, Сила опустил голову. Он не в силах был на это смотреть.
Неужели и я предал его, как предал он Тебя, Господи? Неужели я покинул его в час нужды? Снова устремив взгляд на арену, он увидел, как центурион прислушивается, склонившись над Петром. Римлянин выпрямился, постоял минуту и подозвал еще двоих. Они приподняли крест с помощью рычага и привязали к нему веревки. Тело Петра корчилось в агонии, но он не издал ни единого стона.
Теперь солдатам пришлось потрудиться, чтобы перевернуть крест. Вниз головой.
Толпа притихла, и в этот миг Петр возвысил голос, и глубокий звук его разнесся по рядам зрителей.
— Отче, прости им; ибо не ведают, что творят!
Слова Учителя.
Глаза Силы налились слезами.
Ему потребовалось собрать в кулак всю свою волю, чтобы стоять в арке верхнего яруса, не сводя глаз со страдающего Петра. «Молись за меня, Сила, когда я буду умирать», — просил его Петр за несколько недель до ареста. — «Молись, чтобы мне остаться верным до конца».
И Сила молился — истово и упорно, сквозь тоску и ужас. Господи, если и мне предстоит такое, дай мне устоять в вере и вытерпеть все до конца, как Петр. Не дай отречься от того, что я точно знаю! Ты есть путь, и истина, и жизнь. Господи, утешь моего друга в его страдании. Дай возлюбленному рабу своему Петру крепко держаться в своем уповании на Тебя, Господи. Пусть он узрит Тебя, как видел Стефан! Пусть возрадуется, что возвращается домой. Говори с ним сейчас, Господь. Прошу Тебя, скажи ему те слова, что жаждет услышать каждый из нас: «Хорошо, добрый и верный раб!». Он точно был именно таким, Господи. Раб Твой Петр был верным.
Боже мой, умоляю Тебя, пусть это будет последняя казнь, которую видят мои глаза!
Прошлой ночью Сила проснулся в уверенности, что слышит голос Павла: тот диктует ему очередное письмо. Он вскочил с постели с облегчением и радостью: «Павел!» Сон был таким живым, что на какое-то мгновение Сила поверил в его реальность, прежде чем на него обрушилась истина. Тогда он ощутил удар — чуть ли не физически. Павел мертв.
Читать дальше