Элеонор Стамп - Аквинат

Согласно воззрениям Фомы на отношения между интеллектом и волей, воля играет важную роль во многих, если не во всех, актах интеллекта 1. Что это так, можно увидеть уже из того утверждения Аквината, что воля способна указывать интеллекту, обращать ему или не обращать внимание на что-либо. Однако воля участвует в актах интеллекта и другим способом, еще более непосредственно воздействуя на некоторые виды интеллектуального согласия (assensus), то есть на признание человеком определенного утверждения или набора утверждений 2.

Согласно Аквинату, интеллектуальное согласие может возникать разными способами. Согласие с неким тезисом может всецело определяться объектом интеллекта. Фома приводит в качестве примера случаи согласия с первыми принципами и с выводами из доказательств 3. В любом из указанных случаев объект интеллектуального акта (первый принцип или вывод из доказательства) сам по себе приводит интеллект в движение и порождает интеллектуальное согласие, помимо какого-либо воздействия воли на интеллект. Описывая такие случаи, Фома подчеркивает, что объект интеллектуального акта сам по себе достаточен для того, что побудить интеллект к согласию. Этой формулировкой Фома хочет сказать, что вследствие когнитивного отношения между конкретным человеком и познаваемым объектом познающий человек оказывается в определенный момент в таком познавательном состоянии, в каком для него естественно и нетрудно согласиться с некоторыми утверждениями, но трудно или даже психологически невозможно с ними: не согласиться. Примеры Аквината причудливы, но у нас под рукой есть множество обыденных. Один из них – пример матери, которая наблюдает за выражением лица и жестами экзаменатора, оценивающего игру ее сына на фортепьяно, и которая, независимо от ее воли, вынуждена согласиться с тем утверждением, что экзаменатору игра ее сына не нравится.

Но в других случаях, по мнению Фомы, интеллектуальное согласие достигается иным путем: интеллект побуждается: к согласию не объектом, а волей. В таком случае интеллект соглашается с одним утверждением скорее, чем с другим, под влиянием воли и на основе соображений, достаточных, чтобы подвигнуть волю, но не интеллект 4. Этих соображений достаточно для того, чтобы подвигнуть волю, когда для конкретного волящего человека естественно и легко желать или: волить нечто, но трудно или даже невозможно этого не желать. Обыденные примеры такого рода имеются в изобилии 5. Так, мать, видя реакцию экзаменатора на игру своего сына, может безрассудно и безосновательно думать, что судье не нравится его игра в силу неких предубеждений против него; причем эта мысль может быть вызвана не очевидным свидетельством против экзаменатора, а неким внешним признаком вкупе с тем, что она сама предпочитает думать об экзаменаторе в силу тех или иных настоятельных побуждений.

По мнению Фомы, когда объект интеллектуального акта достаточен для того, чтобы самостоятельно привести в движение интеллект, уже не остается места побуждающему действию воли, которое привело бы интеллект к согласию. Если для матери очевидно, что экзаменатор не предубежден против ее сына, и эта очевидность преобладает, то ей невозможно поверить, будто экзаменатор предубежден, как бы ей ни хотелось так думать. Ничто в томистской концепции отношения между интеллектом и волей не противоречит тому обыденному взгляду, что в подобных случаях нам неподвластен: прямой волевой контроль над нашими верованиями 6. Но в тех случаях, когда объекта интеллекта недостаточно для того, чтобы самостоятельно привести интеллект в движение, воля может, по мнению Фомы, оказывать влияние на интеллектуальное согласие с неким утверждением. Так воля человека способна оказывать воздействие на его верования 7.

Воля воздействует на нашу веру в то, что нас ждет, в тех случаях, когда действие воли на интеллект направлено в отрицательную сторону, как в приведенном выше примере, где мать считает экзаменатора предубежденным. Но можно привести также примеры, где воздействие воли: на интеллект выглядит направленным, в познавательном смысле, в положительную сторону. В романе Джорджа Элиота «Миддлмарч» Доротея Кейсобон застает своего друга и поклонника Уилла Ладислава во время его компрометирующего визита к жене одного из его друзей. Хотя возможно (и в романе это оказывается действительно так), что считать поведение Ладислава предательством было бы: преувеличением, внешние обстоятельства выглядят для Доротеи именно таким образом. Но, несмотря на эту видимость, Доротея настолько предана Ладиславу, что продолжает считать его добропорядочным человеком, не мерзавцем и не предателем 8. Доротея и читатель романа понимают, что ее вера опирается на желание, чтобы отношения с Ладиславом были подлинными; если бы не влияние воли Доротеи на ее интеллект, она вынесла бы ложное суждение о Ладиславе.