Евгений Небольсин - Русская философия. Анализ истории. том Пятый

Том 5

Человек несет в себе образ Пасхи. Дело в том, что пэйсах в переводе на русский означает: пройти мимо. От этого слова произошло слово посох, как помощь в том случае, если надо нащупывать твердую почву для безопасного продвижения. Человек имеет образ именно этого – он постоянно проходит мимо опасности, а потому, как сказано ранее, ему нет смысла иметь какие-то достоинства, необходимые для самообороны. Он видит опасность задолго до ее возникновения. Этим путем Русь шла во все времена. Не только после Рождества Христова, но и до Него. Почему? Потому, что сам образ человека – это пророчество о том, что Сын Божий пройдет мимо смерти даже на Голгофе и воскреснет. После Рождества и Воскресения Его, природа человека стала исповедью о Христе. Вне этого все бессмысленно, ибо на Земле только это есть смысл всего вокруг. Борода и длинные волосы – это необходимые инструменты только для такого образа ведения войны – для победы над смертью. К сожалению, сие в современности многие не понимают для чего им борода. Потому, что не пребывают в борении за жизнь.

Откуда сие пошло. Тут есть смысл пересмотреть позицию духовенства 14-16 веков. Да, святой Максим Грек был осужден не справедливо. Но… не все так просто. Человек без радости жить не может. Утверждение радости – это государствообразующий вопрос, а потому неизбежно выразилось в религиозных доктринах. Каждый народ жил в определенных природных условиях, а потому и утверждение счастья шло по-разному. В Греции все боги – это по сути разные пути к экстазу. Но все они – следствие того, что греки не ведали о голоде и холоде. Индия, как продолжательница традиции древних славян до Великого Переселения, изменила в древнеславянской традиции, ибо изменились условия жизни после переселения. Появились Йога, Буддизм, Индуизм на основе практики Нирваны. Север жил иначе. Практика бытия в экстазе имела место быть только в самом процессе тяжелого физического труда. Если сейчас скажешь рабочему кидай снег до бесконечности, то он конечно же возмутится. А в то время – нет. Монотонный физический труд становился частью его физиологии и он обретал иной уже организм ради только одного – быть в экстазе. Они жили не дома на печи, а в самом процессе труда. Именно по этому Рождество Христово каждый народ принял по-разному. Каждый узнал самого себя и этим жил и этим был частью Тела Христова. Быть частью тела Христова – это не простой вопрос. Это научные поиски того, как быть более устойчиво оставаться в Нем. Вот эти многогранные системы в Православии – это как раз инструменты, помогающие быть в Теле Христовом. Начиная от колокольного звона и заканчивая странностями в богослужении. Старец в молитве видит всех, кто в Теле и чувствует боль, если с кем-то что-то не так. Ибо каждый – часть Тела. Ныне народ – это что-то такое разрозненное.

Этот принцип выживания заложен именно здесь. Опытный сильный духовник уже прячется от опасности, ибо он есть носитель Главы Тела Христова. Он бежит от иноплеменных в болота, в горы или роет себе пещеру, либо ему строят высокие стены. Разрушить Тело – убить народ. Так вот ересь греческая как раз здесь. У греков иной путь утверждения Тела Христа и иной путь аскезы. Ныне мы живем по законам древней дохристианской Греции, а потому то, что естественно для них – им хорошо, но инородно нам. Им хорошо и естественно, но вот только мы будем вымирать. К сожалению, сие не понимают даже многие духовные люди Церкви. Догматика – это да. Но есть все остальное. «Царствуй лежа на боку» – это среда, естественная для Востока, но противоестественная для Руси и утверждая сие мы напарываемся как раз на смертельную опасность, вместо того, чтобы пройти мимо нее. Где Пасха?

Это все важно. К чему привело то, что христиане Европы молились на не родном языке – на латыни? К деградации. Тоже самое ином образе мировосприятия, называемом почему-то Эпохой Просвещения.

Совершенное государство русское – это деревня и монастырь. Деревня рождает, а монастырь становится регулятором демографической обстановки. Каждый человек – это уже торжество жизни над смертью. Лишних нет. Монастырю надо более сильно раскрыть свою деятельность и включить в себя научные поиски. Но опять же без деревни сие невозможно. Этот образ имеет место быть в истории. Ничего нового. Надо просто остаться самим собой, чтобы увлечь за собой народы. Только в этом единство наше с другими народами Земли будет естественным и непринужденным. Мы же до сего дня пытаемся быть едиными в том, в чем единство невозможно по природе вещей. А потому сие неизбежно приводит к крови. И так будет всегда, если не одумаемся. Вот такой ориентир для всех