Владимир Чугунов - Авва. Очерки о святых и подвижниках благочестия

И уехал.

Вечером приехал Симановский, а вместе с ним доктор Окунев, тоже специалист по горловым болезням. Им сказали об отце Иоанне, и что завтра повезут моего отца в Кронштадт. Симановский сказал, что это безумие, что он умрёт дорогой. (Нужно было из Ораниенбаума ехать на санях по морю, а была ветреная морозная погода.) Но отец верил батюшке, и на следующий день закутали его хорошенько и повезли в Кронштадт.

Батюшка приехал на квартиру, где остановился отец, и приобщил его Святых Тайн. Ещё два дня прожил отец в Кронштадте, каждый день видясь с батюшкой.

Когда он вернулся домой, Симановский был поражён: в горле все раны оказались затянуты; только голос отца был ещё слаб.

Симановский во всеуслышание заявил:

«Это невиданно, это прямо чудо!»

Так совершилось дивное исцеление моего отца по молитвам батюшки.

Отец прожил после этого двадцать пять лет.

Через три года после исцеления моего отца родилась у моей второй матери дочь. Ещё заранее просили отца Иоанна быть крёстным отцом ребёнка. Батюшка согласился. Сестра родилась летом, когда мы жили на нашей даче в Финляндии. Отец Иоанн, по нашим сведениям, в то время должен был быть у себя на родине. Решили крестить сестру и записать, как это в некоторых случаях делается, крёстным отцом отца Иоанна, так как он дал на это своё согласие. Крещение было назначено на воскресенье после обедни.

Вдруг накануне в субботу к нашей даче подъезжает извозчик-чухонец, из экипажа легко спрыгивает священник. Мы смотрим – это отец Иоанн.

«Вот и я на крестины», – заявил он, распахивая двери.

Мы были поражены, началась, конечно, суматоха. Батюшка велел послать за местным, дачным священником и принести из церкви купель. Сам же он пошёл по нашему саду и восторгался лесом, который окружал нашу дачу. Через час всё уже было готово к крестинам. Началось таинство, которое совершал местный священник отец Симеон Нялимов. Отец Иоанн сам держал мою сестру на руках, отрекался сатаны, дерзновенно читал Символ веры, – всё исполнил, что полагалось крёстному отцу. После таинства он сел на балконе в кресло и сказал:

«Ну, теперь радуйтесь. Поздравляю вас с новорожденным младенцем… Теперь я ваш родственник, сроднился с вами. И посмотрите, как я нарядно одет, точно к царю приехал…»

И действительно, батюшка был при звёздах и крестах.

Со всеми нами он перецеловался и радовался вместе с нами. В это время в саду уже собралась толпа народа, и батюшка с верхнего балкона благословлял эту толпу. Потом он пообедал вместе с нами. Я снял его своим фотографическим аппаратом. И он стал спешить в Петербург, чтобы в этот же день попасть в Кронштадт. Местный помещик прислал ему свой экипаж, и мы его проводили на вокзал, где дачники и финны уже теснились, прося его благословения. Когда подошёл поезд, кондукторы взяли его на руки и поместили в отдельное купе. Впоследствии дьякон моей гимназической церкви рассказывал, что он тот раз ехал в том же поезде, в котором отец Иоанн ехал к нам. Дьякон, увидав батюшку совсем одного, удивился очень и, сев рядом, спросил, куда он едет. «К Шустиным на крестины. Они просили меня, и теперь время ехать». Батюшке никто не говорил, что у нас родился ребёнок, да и не мог сказать, потому что сестра родилась ранее предполагаемого срока.

Впоследствии эта сестра Аня семилетним ребёнком, заболела чёрной оспой. Отец Иоанн безбоязненно провёл по её лицу своей рукой и погладил её. А лицо её в это время всё было покрыто язвами, девочка очень страдала. По её выздоровлении не осталось никакого следа от этих язв. Одна только маленькая яминка около глаза.

Один раз мой отец предложил мне поехать в Кронштадт вместе с ним, так как он захотел исповедаться и причаститься у отца Иоанна. Я поехал с ним. Батюшка приехал в Кронштадт к нам, отслужил молебен, выслал всех из комнаты и исповедал отца. После исповеди отец говорит мне:

«Исповедуйся и ты у отца Иоанна».

Попросил об этом батюшку. Но я не готовился к Причастию и ел в этот день мясо; поэтому я сказал батюшке, что и хотел бы приобщиться, да не могу. Тогда батюшка мне говорит:

«Значит, ты не хочешь».

А я опять отвечаю:

«Батюшка, я не подготовлен».

Он же, не слушая меня, спрашивает категорически:

«Хочешь или не хочешь?»

Я, конечно, хотел и сказал ему об этом. Тогда он опять выслал всех из комнаты и сказал:

«Маловер, что ты сомневаешься?»

И исповедал меня.

На следующий день я приобщился в храме у него и с лёгкой душой вернулся домой.