Владимир Чугунов - Авва. Очерки о святых и подвижниках благочестия

А вот и третий случай, происшедший уже не в нашем доме, но тоже на моих глазах. Мы с сестрёнкой часто бывали в Доме трудолюбия, играли с детьми служащих. Мама не разрешала нам заходить в номера к приезжим. Приехали как-то две дамы из Сибири или с Урала, обе очень богатые. У них были там какие-то заводы, теперь я уже не помню. Мы с сестрой очень понравились дамам при встрече в саду и в коридоре, и они затащили нас к себе. Вскоре звоном оповестили о прибытии отца Иоанна. По просьбе этих дам батюшка отслужил молебен в их номере. После молебна одна из дам передала батюшке пакет с деньгами. Батюшка отказался принять. «Возьмите, – сказал, – обратно, это вам самим пригодится». Дама начала уверять, что это для неё такая ничтожная сумма, о которой даже и говорить не стоит. Батюшка все-таки не взял деньги. В тот же вечер была получена телеграмма о том, что завод и дом сгорели, и этот пакет с деньгами пригодился разорившимся богачкам на их обратный путь…»

А вот ещё одно воспоминание.

«Были у отца знакомые по полку два брата Еропкины: Николай, флигель-адъютант, и Ипполит, командир полка (Кирасирского лейб-гвардии Его Величества). Однажды старший, Николай, был у нас в гостях, и вдруг случился с ним какой-то странный и жестокий припадок – какого характера, я сейчас уже не могу объяснить. Но положение его было настолько серьёзным, что вызванный врач не велел перевозить его домой, распорядился, чтобы больной без движения, в полном покое остался лежать у нас в доме. Отвели больному отдельную комнату, созвали консилиум врачей, самых лучших и видных. Положение больного было признано очень серьёзным.

Прошло несколько дней, и доктор Боткин предупредил мою мать, что офицер через два-три дня умрёт, и, вероятно, в состоянии очень бурной и буйной агонии, а потому нужно бы иметь за ним очень сильных физически санитаров. Припадки больного действительно становились всё беспокойнее. На всякий случай отец вызвал кое-кого из солдат-кирасиров, которые должны были дежурить на кухне.

Мать предложила отцу обратиться к отцу Иоанну с просьбой причастить больного. Это вызвало смущение у отца, который знал Еропкина как человека не только неверующего, но даже как будто подтрунивавшего над верующими. Боялся, как бы больной не позволил себе чего-нибудь неуважительного по адресу батюшки. Но мать рассудила так: «Надо предупредить обо всём отца Иоанна, а там уж, как он сам рассудит, так и поступит».

Отец Иоанн приехал на следующий день. Ни о чём не спрашивая отца, он сразу же сказал: «Ну, проведи меня к больному, а тех, кто на кухне сидит, – отпусти с миром домой…» Это сразу же поразило нас, так как было непонятно, откуда он мог знать о кирасирах, вызванных на всякий случай отцом. Провели отца Иоанна к больному. Батюшка сказал:

– Здравствуйте, ротмистр!

– Здравствуйте, батюшка, – спокойно и почтительно ответил больной.

– Вы тяжело болеете. Хорошо ли вас лечат?

– Как же, по милости Его Величества ко мне вызывают лучших врачей. И мне ни в чём не отказывают.

– Ну, а главного-то лекарства вы и не приняли! Святых Христовых Тайн! Хотите ли причаститься?

Больной ответил, что уже более двадцати лет не причащался и считает это для себя невозможным.

– Тем более надо исповедаться и причаститься, – сказал батюшка.

– Хорошо, – согласился ротмистр.

Батюшка встал около постели больного.

Незабываема эта его беседа с Богом, пламенная, горячая, требующая заступления. После этого мы все вышли.

Приблизительно чрез полчаса дверь комнаты открылась, и батюшка громко сказал, обращаясь к нам:

– Ну, а теперь войдите все и поздравьте больного… Он сейчас удостоился принять Господа.

Мы все вошли в комнату. Лицо ротмистра было неузнаваемо: оно было празднично-светло и мирно.

Матушка предложила отцу Иоанну пройти в столовую выпить чаю. Отец Иоанн согласился и даже обещал чего-нибудь немного покушать.

– А вы, ротмистр, усните спокойно и мирно, как дитя, – ласково обратился он к больному, ещё ласковее посмотрел на него и тихо вышел.

Ротмистр повернулся на бок и вздохнул.

Мы прошли в столовую.

– Ну, а теперь он уснёт навсегда, – сказал нам батюшка.

К утру ротмистра не стало».

А вот что пишет протоиерей Василий Шустин:

«Наша семья познакомилась с отцом Иоанном при вступлении моего отца во второй брак, когда мне было семь лет. Молодая невеста очень хотела, чтобы брак был благословлён отцом Иоанном; отец Иоанн приехал и с тех пор стал бывать у нас каждый год на квартире в Петербурге…