Татьяна Баршай - Он от нас не ушел. Воспоминания о духовном отце – приснопамятном архимандрите Науме (Байбородине)

Игумения София (Комарова)

Это самые обычные правила: если ты семейный человек, то береги свою семью, знай только своего супруга, относись по совести к детям: во-первых, всем им дай жизнь, а во-вторых, учи их вере и благочестию, сам будь им примером стойкой нравственности.

Если же ты не имеешь семьи, храни себя в чистоте, не позволяй помыслам властвовать над тобою, имей собранный ум, учись молитве – беседе с Богом. Правда, молитве батюшка учил не только монашествующих, но и семейных. Все батюшкины чада имели определенные молитвенные правила, ежедневно читали Евангелие, Псалтирь. У моей бабушки, к примеру, был в семье обычай пропевать определенное количество молитв Иисусовых и Богородичных. Это было небольшое правило, минут на пятнадцать-двадцать, но исполнялось неукоснительно.

Когда отец Наум выходил на исповедь, к нему сразу же выстраивалась огромная очередь. Одна старица из самых первых чад рассказывала, как она, будучи юной девушкой, первый раз попала к батюшке. Девушка увидела, что к иеромонаху Науму самая длинная очередь, а как раз исповедовалась маленькая девочка, лет десяти-одиннадцати. Девочку ожидала мать. Девочка отошла от исповеди в совершенно потрясенном состоянии и сказала: «Мама! Ведь он мне всё-всё сказал, чего и ты не знаешь, и никто не знает!» А девушка – будущее чадо Батюшки – услышала слова ребенка и подумала: «Интересно, чего он там такое говорит? Ради такого дела постою, сколько бы ни требовалось!»

Игумения Тавифа (Горланова)

Таинство исповеди проходило тогда в трапезном храме с вечера и длилось порой до самого утра. Когда же начиналась литургия, исповедь там прекращалась и переходила в криптовый храм под Успенским собором. И стоял, таким образом, не присев, иеромонах Наум, бывало, по четырнадцать часов подряд, принимая исповедь. Девушка эта жила тогда очень далеко от Загорска. Со всего Союза люди стремились в Лавру, так как это было одно из очень немногих мест, куда молодые могли обратиться за разрешением своих духовных проблем.

Игумения Варвара (Чекоткова)

По благословению отца Наума дома она написала обстоятельную исповедь и выслала ее на Лавру по почте. Она была еще совсем ребенок, но серьезно относилась к своей душе, была дочь верующих благочестивых родителей. Говорит, что не только тетрадь всю исписала, но даже на обложках сделала приписки. И получила эту тетрадь обратно (так же, по почте) с такой как бы резолюцией:

«БЛАГОСЛОВЕНИЕ ГОСПОДНЕ ДА БУДЕТ НА ТЕБЕ, СЕСТРА ВО ХРИСТЕ. ТАКОЕ СОСТОЯНИЕ, КАК У ТЕБЯ, ПРИСУЩЕ МНОГИМ. ВЕДЬ ВЕРОВАТЬ ВО ХРИСТА БОГА – ПОДВИГ, И ПОДВИГ ВЕЛИК, ЕСЛИ ЭТУ ВЕРУ ИСПОВЕДОВАТЬ ЖИЗНЬЮ».

Девушка училась в техникуме. В одной группе с ней занимался юноша, тоже верующий, из порядочной благочестивой семьи. И вот вдруг он встревоженно сообщает однокурснице, что у них с нового учебного года вводят предмет – научный атеизм. Молодые люди очень заволновались, как им дальше быть, можно ли в таких условиях продолжать учебу или уже настало время исповедничества, когда нужно все оставить и пострадать за Христа? И эта шестнадцатилетняя христианка очень быстро собирает буквально по копеечке деньги и на самолете летит в Москву, чтобы задать беспокоящий вопрос отцу Науму, которому уже безоговорочно поверила как пастырю. Тогда, в 60-х годах прошлого столетия, по словам самых первых батюшкиных чад, можно было даже очень поздно вечером вызвать старца на проходную и обратиться со своей нуждой.

Отец Наум внимательно выслушал, сказал, что нужно помолиться завтра на литургии. Спросил, куда она собирается сейчас идти, есть ли у нее ночлег? Потом дал какой-то адрес и отправил с миром. По этому адресу приняли, накормили, разместили. Тогда у паломников даже понятия не было никакого, что можно приехать в Лавру и комфортно остановиться в гостинице. Так все и размещались: у каких-то знакомых, или у знакомых своих знакомых. Лаврские священники имели какие-то адреса, куда можно было направить богомольцев на ночлег. Все было предельно просто, в христианском духе: бескорыстно, аскетично, без всяких не то чтобы излишеств, а буквально в тесноте: перед праздниками в каком-нибудь крошечном домике без удобств набивалось несколько десятков человек, так, лишь бы крыша над головой была.