Ольга Чернова - Верные до смерти

В течение последней недели революционные волны неуклонно подкатывались к дворцу, грозя захлестнуть его. 13 марта угроза стала реальностью. Дворец оказался на осадном положении. Гарнизон Царского Села, в чьей преданности была уверена Императрица, примкнул к мятежникам, освободил из местной тюрьмы заключенных (в ней содержались в основном мелкие уголовники) и разгромил винные лавочки. Затем разномастная толпа в несколько тысяч человек, разогретых разливанным морем вина (в прямом смысле) и непрекрагцающимися митингами, с беспорядочной стрельбой двинулась к Александровскому дворцу, вознамерившись захватить Императрицу и Наследника и передать их в революционный штаб Петрограда.

Государыня, чтобы заранее успокоить больных Детей, если мятежники бросятся на штурм дворца, предупредила Их, что в Царском военные маневры и выстрелов пугаться не надо. Потом, обсудив ситуацию с графом Апраксиным и генералом Ресиным, набросила поверх платья сестры милосердия меховой плащ и в сопровождении Великой Княжны Марии Николаевны отправилась к постам дворцовой охраны.

В полной темноте Императрица и Ее Дочь обошли защитников дворца: два батальона Сводного полка, батальон военно-морских сил, два казачьих эскадрона и военно-полевую батарею под командованием графа Ребиндера, выстроившихся в несколько линий боевого порядка. Государыня благодарила их за верность своему долгу, но просила не провоцировать наступавших, чтобы избежать кровопролития.

Бенкендорфы, граф Апраксин и Иза Буксгевден провели эту ночь в комнатах Императрицы. Государыня, возвращаясь от больных, успевала успокоить старую графиню Бенкендорф, принести дамам подушки и одеяла из собственной спальни, обеспечить на случай бессонницы взволнованную графиню Бенкендорф фруктами и печеньем.

Атаки не было. Мятежники поверили слухам, что во дворец стянуты значительные силы, а на крыше установлены пулеметы, и решили подождать.

Вновь реальная угроза нападения возникла после 17 марта. Несколько ночей во дворце не спали. И почти не ели. Если перед запертыми воротами останавливались грузовики с солдатами, поднималась суматоха.

Дворец после отречения Государя остался практически без охраны, разбежалась большая часть прислуги. С Императрицей остались члены личной свиты и несколько слуг. Подходили к концу запасы продовольствия. Водопровод отключили в первые дни мятежа, воду доставали, разбив лед в пруду.

Защищать Императрицу и Детей прибыли адъютанты Императора, граф Адам Замойский и Александр Николаевич Линевич, полковник лейб-гвардии Конной артиллерии. Графа Замойского заставили оставить дворец, отозвав приказом из Ставки. Линевича арестовали, когда на автомобиле с белым флагом он пытался пробиться в Петроград, чтобы просить Временное правительство обеспечить безопасность Семье.

Та же судьба постигла других должностных лиц из Царского: князя М.С. Путятина, генерала Добровольского и полковников Герхарди и Гротена. Они были отправлены в Петропавловскую крепость.

20 марта из Петрограда прибыл адъютант Императора капитан Д.В. Деи, чтобы сообщить Государыне, что он и его жена, София Владимировна, готовы переехать во дворец и предоставить себя в Ее полное распоряжение. Государыня с радостью согласилась, капитан Деи немедленно отправился за женой и, едва выйдя из дворца, был арестован.

Болезнь Детей в эти дни достигла пика. Царевна Мария Николаевна, единственная, кого обошла корь, тоже почувствовала себя «совсем не в форме», но скрывала свое состояние ради Государыни. Она надеялась продержаться «до тех пор, пока не вернется Папа», но за день до Его возвращения слегла с двусторонним воспалением легких. С температурой выше 40, задыхаясь, самоотверженная и еще такая юная Царевна, признанная русская красавица, в бреду пыталась спастись от солдат, которые шли убивать ее и ее Мать.

При таких обстоятельствах фрейлина София Карловна Буксгевден, граф Павел Александрович Бенкендорф и граф Апраксин отправились к Императрице, чтобы заверить ее в личной преданности. Александра Феодоровна приняла их в классной комнате Дочерей. Она стояла с трудом, опираясь одной рукой на стол, другую взял в свои граф Бенкендорф. По его обычно бесстрастному лицу катились слезы. Иза Буксгевден сумела пробормотать несколько бессвязных слов любви и признательности.

«Это выше нас. Это воля Бога. И Господь спасет Россию. Это единственное, что имеет значение», – говорила Императрица. Прежде чем закрыть за собой дверь, придворные увидели, как Она опустилась на стул и, закрыв лицо руками, зарыдала.