Галина Сафонова-Пирус: Рассказы

И вспомнила… Простыня, привязанная к двум колышкам, а за нею с одной стороны мы, а с другой босоногие зрители, девчонки и пацаны с соседних улиц. Их всего-то с десяток, но мы рады: вот же пришли, пришли по объявлениям, вчера расклеенным на деревьях и заборах: «Приглашаем на кукольный спектакль „Гуси-лебеди“ около дома №9 в 17 часов.» Наши самодельные куклы еще тихо лежат в корзине, но, наверное, тоже волнуются, как и мы: я, моя соседка Тонька, Аллка, живущая в другом квартале за церковь, Лариска из-за речки и Сашка, примкнувший к нам девчонкам потому, что любит читать стихи. А учит их все, попадающиеся на глаза в книгах, газетах и потом нам, уставшим после шумных игр и притихшим в подступивших ночных сумерках, читает: «Шли пионеры вчетвером в одно из воскресений, как вдруг вдали ударил гром и хлынул дождь весенний…» А еще был Сашка нашим художником, рисовал и для того спектакля лес, печку, яблоньку и даже ёжика на картонке, которого мы потом вырезали. Ну а действующих лиц сказки, – Машеньку, Иванушку и деда с бабкой, – мы уже делали сами, выпрашивая у мам и бабушек их сносившиеся платья… Ах, эта очаровывающая пора детства, когда ценностью кажется каждый пёстрый клочок и настоящим кладом вдруг найденный в огороде кусочек когда-то бывшей тарелки или чашки… Но что еще помню о Сашке? Да, был он белобрыс, голубоглаз… мать у него была учительницей, может, поэтому и стихи любил, и не только любил, но вживался в них так… Да-да, помню, как перед нашим спектаклем читал вот это: «Там, вдали за рекой, загорались огни, в небе ясном заря догорала, сотня юных бойцов из будённовских войск на разведку в поля поскакала…» И вспомнилось именно оно потому, что сама любила петь эту песню, когда оставалась одна дома, поэтому и до сих пор не забылась: «Они ехали долго в ночной тишине по широкой украинской степи, вдруг вдали у реки засверкали штыки. Это – белогвардейские цепи. И бесстрашно отряд поскакал на врага…» А вот когда Сашка доходил до этих строк, то голос его становился громче, он поднимал руку, взмахивал ею, словно в ней была сабля, а потом… Да, помню, как на том нашем спектакле на словах: «Он упал возле ног вороного коня и закрыл свои карие очи…» Сашкин голос вдруг задрожал, он замолчал и, не закончив, нырнул к нам за растянутую простыню, плюхнулся на траву, прошептал: «что я честно погиб за рабочих» и на его глазах я увидела слёзы… увидела и, конечно, удивилась: чего он? Тогда моему совсем еще юному сердцу не было дано почувствовать того, что смог он, Сашка… Вот, пожалуй, и всё, что вспомнила о нём… и не удивительно, потому что вскоре его семья уехала в другой город. И вот теперь он пообещал приехать. Но пока через несколько дней в Яндекс-почте я открыла такое письмо от него:

«Признаться, я тоже пишу помаленьку, но никуда не помещаю, просто для меня это – хобби. Ведь иногда наткнёшься на какое-либо откровение вроде твоего, и вдруг появится интерес: а как я?.. кем был, кем стал? И начнёшь копаться в себе, а потом прятать строчки в компьютер. Пройдёт какое-то время, откроешь файл, прочитаешь и удивишься: а вроде бы – ничего! Может ты помнишь, как я любил стихи? А если не помнишь, то скажу: да, любил. И очень! И когда подрос, сам пробовал писать. И не только писать, но и посылать в газеты, журналы, но оттуда получал почти одно и тоже, как под копирку написанное: „Читайте поэзию классиков.“ Вот и решил: хватит баловаться, надо искать настоящую профессию, которая даст деньги. И нашел. Хотя и с большим трудом, но открыл своё дело, так что живу хлопотно, но деньги есть. Семья, дети довольны, а сам… Понимаешь какое дело: всё вроде бы у меня получилось так, как хотелось, но чего-то не хватает. Для души не хватает. И часто вдруг оглядываюсь с вопросом: „А всё ли со мной так, как должно быть?“ Словно что-то по дороге потерял, а найти не могу. И потому не могу, что не знаю: а что искать-то? Ладно, ты уж извини. Нажаловался. Но мы обязательно свидимся. Свидимся, поговорим, съездим в Карачев. Я относительно недалеко от тебя живу, так что жди.»

И после этого Сашка… а вернее теперь уже Александр замолчал. Но недавно посыпались от него короткие письма… нет не письма, а отрывки из его записок. И написаны они так, словно исповедуется перед самим собой. Недоумевала: зачем присылает их? Ведь не объяснил этого. Но не спрашивала, ибо у меня был свой резон: всегда интересно наблюдать за «работой» чьей-то души, а эти наброски открывали нечто новое, поэтому, выбрав из них то, что раскрывало суть того, чем он занимается, составила из них такой «дайджест»: