Борис Ничипоров - Времена и сроки. Книга первая. Очерки онтологической психологии

Высшая ступень бытия человека, или его последняя ипостась, его уникальность и бесподобие, его последняя глубина все же людьми постигается и раскрывается, но лишь в Боге: Бог один знает тайну сердца , – говорит Библия. Или постигается в глубинном и откровенном общении одного человека с другим, близким и любимым ему человеком. Этот уровень постижения себя в другом выражен в таких строках О. Мандельштама:

«Любовь, – пишет отец Борис, – это ключ к раскрытию тайны «Я – Другой». Молитва и жертвенная помощь открывают мне радость встречи и искренность друга. Тогда я вхожу в близость моего ближнего. Это есть дружба, супружество, отцовство и материнство» (стр. 73).

Некоторые теории светской психологии также стремятся раскрыть тайну уникальности одного человека в реальности его общения с другими, но они до сих пор не могут сформулировать остроту, противоречивость, значимость и глубину всей этой проблемы так, как это выражено в поэтической и духовной литературе. В такой литературе проблема бесподобия духовности одного человека через его раскрытие в духовности других поднята на уровень рассмотрения тончайших отношений дружбы, товарищества, супружества и вместе с тем на уровень сакральной тайны. Видимо, для этого есть должные основания. И если это так, то нужно внимательно прислушиваться к интуитивным высказываниям поэтов и авторов работ по духовной психологии, касающимся столь тонкой и сложной области.

В рассматриваемой книге поднимается вопрос о том, как человек приобщается к Божественным и демоническим силам: к силам добра и зла, благодати и бездны. Только по воле самого человека в него входят те или иные силы (энергийности). Благодать – это любовь, радость, милосердие, вера, воздержание и некоторые другие свойства человека. Добродетельная и подвижническая жизнь способствует проникновению человека в благодать. Усугубление пороков, немощи и отчаяния ведет его в бездну.

Благодать и бездна – два различных духовных начала человека. Психология энергийности, излагаемая в книге отца Бориса, – это, по сути дела, попытка оценить роль и значение этих начал в сложной жизни человека, в становлении его поступков и личностных отношений. Здесь действительно лежит та область, о которой современная светская психология имеет, на мой взгляд, лишь беллетристические суждения и о которой духовная психология, опираясь на поэтический и религиозный опыт, может сказать нечто более весомое.

Поступок в книге характеризуется через диалог человека с другими и с самим собой, через диалог с разными «голосами» (с голосом собственной совести, с голосом «другого», который может окрылять и соблазнять, с голосом низкого «двойника» как соглядатая и мучителя, с голосом «людской молвы»). Путем диалога человек волен сделать выбор вполне определенного поступка, за последствия которого всегда несет нравственную ответственность. Выбрать поступок – это значит принять решение, «взять на себя» меру риска и неопределенности последствий, выделиться из безличной «молвы». В поступке – весь человек. «Именно через поступок мы узнаем поступь, характер и сущность всей уникальности Другого» (стр. 58).

Нравственный уровень поступка человека зависит от свойств благодати (от любви, веры, милосердия) или от свойств бездны (от немощи, отчаяния и пороков), а также от типа его личности. В книге приведена оригинальная типология: «обыватель», «камикадзе», «подвижник», «фарисей», а также даны тонкие психологические характеристики каждого личностного состояния человека.

Известно, что вопросы принятия решений и жизненного выбора рассматривает, исходя из самых разных теоретических оснований (в том числе опираясь на теорию деятельности), и собственно научная психология. Христианская же психология, представленная в этой книге, описывает соответствующие процессы на основе свойств двух исходных духовных начал человека – его благодати и его бездны – и тесно связанных с ними типов его личности. Поэтому можно сказать, что духовная христианская психология – это психология благодати и бездны, имеющих религиозно-нравственное истолкование. Понятно своеобразие именно такой психологии, опирающейся на духовные сочинения и на поэзию, в чем-то очень близкую по своему содержанию к этим сочинениям (это отчетливо просматривается при рассмотрении автором былин о Садко и Буслаеве, посвященных проблеме онтологического выбора). Такая психология существенно отличается от светской (или научной) психологии и вместе с тем от собственно богословских сочинений, как по тематике, так и по форме. Изложение работ по духовной психологии многое заимствует от эссе.