Петр Давыдов - Чудеса как признак жизни

Дэвид из австралийского Перта уже третий месяц путешествует по России, не имея при этом, правда, ни малейшего желания попадать в книгу рекордов, устанавливать эти рекорды да и вообще громко заявлять о себе. Не то чтобы стеснительный – скорее скромный. Тихий такой Дэвид Пертович (фамилию мы не спрашивали, поэтому выбрали такую), средних лет дядька, всерьез интересующийся историей и культурой Европы. Встретились с ним в Печорах, оказавшись первыми, кто кроме «Good morning» [5] «Good morning» (англ.) – «Доброе утро». может произнести еще что-то на родном наречии путешественника, чем привели его в немалый и благодарный восторг. Понятное дело, разговорились.

Месяца три назад Дэвид, пройдя эти кошмарные мытарства с получением визы (уберите визы, а?), впервые появился в России. «А интересно просто, – сказал. – Прочитал пару ваших классиков, посмотрел несколько фильмов – художественных и документальных – и влюбился в страну. Чтобы любовь не была заочной, явился вот к вам».

Начал с… Башкирии, со Стерлитамака. «Классику оставил на потом. Петербург, Москва, то-сё – это я завсегда успею. Захотелось вот посмотреть на Россию провинциальную. Посмотрел и восхитился. Похоже, тот самый менталитет, та доброта, гостеприимство и юмор с меланхолией, о которых речь идет в ваших фильмах и книгах, именно здесь-то, в глубинке, и сохраняются на совесть. Так что езжу, хожу и радуюсь».

Потом уже были Москва и Питер, конечно, – тут Дэвид просто делает большие глаза и заявляет кратко: «Да-а! Это вещь, скажу я тебе!» Но в глубинку тянуть продолжает со страшной силой, поэтому за обеими столицами последовали Казань, Нижний Новгород, Смоленск, Псков, а сейчас вот Печоры.

Особое внимание Пертович уделяет монастырям: по нескольку дней остается здесь ночевать, днем ходит на службы, пытается в силу весьма скромных языковых способностей – что своих, что местных – узнать о христианстве побольше. Иногда получается. Вот, например, в Псково-Печерском монастыре он убедился, что христианство – это не только и не столько архитектура, гимны, ладан, иконы – в общем, не столько внешность, – сколько то, что внутри. «Знаешь, с какой любовью со мной разговаривали монахи здесь? – спрашивает. – Помогали, показывали монастырь, улыбались. Чаем поили, что-то спрашивали, смеялись. Один английский немного знал, так спросил: „Are you searching for God?“ („Ты ищешь Бога?“) Я ему такой: „Sure!“ Он и говорит: „Это хорошо. Ищи!“ Потом снова чай пили. Хорошо у вас».

На днях Дэвид рухнул. Свалился в темноте с высокого крыльца гостиницы. Лежит не шелохнется. А тут мы подходим. Собственно, так и познакомились. Good evening [6] «Good evening» (англ.) – «Добрый вечер». . Небольшая паника хозяев, поднимание стонущего тела, осмотр, обработка пораненной руки, перевязка, снова чай, пара крепких шуток про австралийского подранка и лишний бокал пива. «Ничего, – говорит, потирая руку. – Шутка, если добрая, иногда больше лекарства помогает. Но свет иногда лучше включать. Да и с пивом, если честно, поосторожнее бы надо». Мы вовсю головами закивали.

Как-то после очередного похода в монастырь спросил, а что, собственно, интересного есть в Эстонии, которая совсем рядом? Ну, тут мы развернулись вовсю: и про Пюхтицу рассказали, про Причудье, Принаровье, про монастыри и красоты местные. Утешили, что и с английским полегче будет. «А люди там хорошие есть?» – спросил. – «Пертович, ты прям как с луны свалился, а не с крыльца. Хорошие люди везде есть. Съезди проверь». Обрадовался, рюкзак стал собирать.

Если встретите на наших просторах – российских, эстонских или еще каких – этого мужика, передайте ему большой привет из Печор. Дэвид Пертович – дядька хороший, добрый. Ищущий. Наш.

– Не, ну не дуры, а?! – заорал Кари, бросая трубку. Трубка разлетелась на асфальте вдребезги. – «Я в офисе привыкла работать!», «Мне на воздухе находиться вредно!», «У вас там земля и негигиенично!» – передразнил он гневно недавних собеседниц. – Тупицы толстые! Кабинеты-офисы им подавай! А клубнику, поди, поедают – думают, поди, что она прямо в упаковке на деревьях вырастает.