митрополит Владимир (Иким) - Слова в дни памяти особо чтимых святых. Книга седьмая - ноябрь, декабрь

«Греко-болгарский церковный вопрос и его решение – величайшая скорбь для всей Православной Церкви. Он слишком близко касался и греков, и болгар, слишком близко затрагивал интересы тех и других, во многом несходные, даже противоположные. Неудивительно, если обе стороны, а особенно греки, не сумели отнестись к нему с надлежащим спокойствием и справедливостью, не всегда удерживались при разрешении его от увлечений и крайностей и пришли, наконец, к такому печальному результату. А между тем, если бы понимать этот вопрос правильно, не затемнять, не искажать его намеренно и ненамеренно, если бы рассматривать его и обсуждать совершенно беспристрастно, – вопрос следовало бы решить совсем не так, как он решен, и можно было бы решить его к истинной радости всех православных сынов Церкви…

Болгары несколько веков пользовались законной церковной самостоятельностью и независимостью. Потом, в 1767 году, султан передал своим бератом болгарскую Охридскую Архиепископию в ведение Константинопольского Патриархата. Теперь, спустя сто лет, болгары пожелали восстановления своей церковной самостоятельности и просили султана, чтобы он возвратил ее им. Султан изъявил согласие и в феврале 1870 года издал даже фирман, объявляющий церковную независимость болгар, хотя и не в прежней степени.

А Патриарх сначала совершенно отвергал все требования болгар; потом показывал вид, что готов сделать им небольшие уступки; наконец, прямо протестовал против фирмана султанова и объявил болгар раскольниками. Но чем же основывается все право Патриархата над болгарами? Другого основания, по свидетельству истории, нет, кроме одного берата, или указа, которым султан подчинил болгар Патриарху. Теперь султан отменяет свой прежний берат и заменяет его своим фирманом. Следовательно, все право Патриарха над болгарами падает, и у него не остается никакого права удерживать их за собою и противиться фирману султана.

Если этот фирман, возвращающий болгарам самостоятельность, незаконен, то незаконным должно признать и тот берат, которым некогда султан передал эту самостоятельность Патриарху, а следовательно, незаконна была и вся власть Патриарха над болгарами, продолжающаяся уже целое столетие; незаконно и ныне усиливается Патриарх удержать ее за собою. Но прежний берат султана Патриархия признавала вполне законным. Следовательно, и ныне патриархия должна признать совершенно законным и имеющим полную силу фирман царствующего султана Абдул-Азиса, возвращающий болгарам их церковную самостоятельность, и должна безусловно покориться этому фирману».

Уже близилась к концу гнетущая пятисотлетняя эпоха, когда иноверная деспотия Османов вмешивалась в духовную жизнь порабощенных славян, следствием чего становились распри между православными народами. Пробуждаясь от оцепенения, вновь обретая национальное самосознание, болгары почувствовали необходимость свергнуть с себя жестокую, чужую и чуждую власть султаната. Болгарский народ поднялся на трагическое Апрельское восстание 1876 года.

Слабеющая тирания есть наихудшая из тираний. По изречению: «Мертвец хватает живого» —

отмирающая империя, не находя иных средств, силится устрашить непокорных подданных чудовищной свирепостью. Но даже в ряду подобных исторических примеров поздний Османский султанат стал «бесчеловечнейшим из бесчеловечных», введя в практику геноцид, когда карательные отряды истребляли все население восставшего края, не щадя ни женщин, ни старцев, ни детей, ни даже грудных младенцев. Словосочетание «турецкая резня» вселяло ужас, не вмещалось в нормальное человеческое сознание. Такую резню учиняли османские каратели в Грузии, в Бессарабии, в Армении, в Боснии; так же было утоплено в крови народа и Апрельское восстание болгар. Одно из свидетельств об этом жутком бедствии Болгарской земли было помещено в журнале «Странник»: «Болгария озарилась заревом пожаров, огласилась криками палачей и стенаниями их жертв. Турецкие башибузуки повсюду преследовали болгар и убивали, как зайцев. Поголовно избивались жители сел и городов, места человеческого жилья превращались в усеянные костями пепелища. Во время этих ужасов особенно страшны были надругательства над болгарским духовенством, стоявшим всегда во главе народных дел: священников вешали, сажали на кол, распинали на крестах».

Поднимаясь на борьбу с османским игом, болгарские патриоты понимали, что сами они не в силах одержать победу над армией султаната. Их выступление было воплем-мольбой об освобождении многострадальной Болгарии, обращенным к могучему российскому «Дядо Ивану», к доблестным русским «витязям Севера». Во времена разгрома Апрельского восстания один из его вождей – Георгий Бенковский восклицал: «Я уже достиг своей цели! Сердцу деспота нанесена такая рана, что не зажить ей во веки веков! Теперь дело за Россией!»