митрополит Владимир (Иким) - Слова в дни памяти особо чтимых святых. Книга седьмая - ноябрь, декабрь

Султанское правительство не без удовольствия наблюдало за раздорами между своими греческими и болгарскими подданными, руководствуясь теорией древних тиранов: чем больше будет межнациональной вражды в колониях, тем легче будет ими управлять. Султанат долго поддерживал фанариотов – теперь для разнообразия решили поддержать болгар и тем их успокоить. 28 февраля 1870 года за подписью самого султана был издан фирман (закон), декларировавший учреждение Болгарского Экзархата. Однако этому распоряжению правителя империи Фанар подчиниться отказался: зная переменчивость настроений при дворе, фанариоты рассчитывали в будущем добиться изменения решения в их интересах. На Болгарскую Церковь, избравшую своего предстоятеля – Экзарха и начавшую обустраивать свою автономию, Константинопольская Патриархия обрушила обвинение в расколе (схизма) и ереси филетизма (или этнофилетизма, то есть постановки национально-племенного деления выше святой веры Христовой). Болгарских архиереев Константинополь объявил «повинными геенне огненной и вечной анафеме». Устрашить болгарских патриотов угрозами вечной погибели не удалось: они считали себя правыми пред Богом, поэтому игнорировали прещения Константинополя и продолжали делать свое церковное дело.

Так начиналась плачевно известная «греко-болгарская распря», длившаяся почти столетие и причинявшая боль всей Вселенской Церкви Христовой, ибо скорбно видеть доходящий порою до ненависти раздор двух православных народов. (Лишь в 1945 году, при настойчивом содействии Русской Церкви, Константинопольский Патриархат вступил, наконец, в общение с Болгарской Церковью-Сестрой. Однако в 1953 году, после восстановления Болгарской Церковью своего древнего Патриаршества, Константинополь вновь проявил амбициозность и разорвал отношения. И лишь еще девять лет спустя, опять-таки вследствие неотступных ходатайств Русской Церкви, состоялось благое примирение.) Большинство Поместных Церквей изначально не признавало правомерными анафемы, изреченные Константинополем на Православную Болгарию. Российское священноначалие взывало к Константинопольскому Престолу о прекращении распри духом любви Христовой; в Послании Святейшего Синода Русской Церкви, направленном в 1873 году Константинопольскому Патриарху Иоакиму II, значилось: «Тем-то выше и многоценнее будут заслуги Вашего святейшества пред Спасителем нашим Богом и пред Его Вселенской Церковью, если, забывая все земные цели и имея в виду только славу Божию и вечное спасение ближних, если, одушевляясь истинно апостольской ревностью и апостольским самоотвержением и руководствуясь началами самой строгой христианской справедливости и любви, Вы успеете, с помощью Всевышнего, водворить в церковных пределах мир, тишину и взаимную братскую любовь между всеми христианами, православно, хотя и на разных языках, исповедующими Одного и Того же Триипостасного Бога». Непримиримый Константинополь отказывался предоставлять Болгарии святое миро, думая тем сделать Таинства Болгарской Церкви безблагодатными, – но болгарское духовенство получало Святое миро от русских архипастырей. Более того: один из видных болгарских патриотов – Ф. Стоянов-Бурмов отмечал: «Болгары говорят, что если Экзархат ныне держится, то это благодаря страху, внушаемому туркам Россией».

Российское общественное мнение было на стороне болгар. Причиной тому было не только и не столько чувство славянского братства; по историческим воспоминаниям, Православная Византия и греческий народ пользовались в России не меньшей любовью. Но было очевидно, что распря возгорелась из-за неправедных действий Фанара, стала реакцией болгар на фанариотское духовное иго, и львиная доля вины в происшедшем разделении ложилась на Константинополь. Знаменитый русский писатель Иван Аксаков утверждал: «Если болгары в учреждении Экзархата погрешили против буквы канонов, то греки, со своей стороны, погрешили против самого духа канонического учения, то есть против духа христианской любви и правды… Константинопольская Церковь должна была, конечно, в этом споре с болгарами явить истинно христианскую мудрость и не давать мертвящей букве торжествовать над животворящим духом. В том, в чем обвиняет Константинопольский Собор болгар (в филетизме, то есть во внесении племенного пристрастия в идею Церкви), провинился прежде всего сам Константинопольский Патриархат».

И даже с точки зрения буквы церковных канонов позиция Константинополя была далеко не бесспорна. Выдающийся русский богослов, митрополит Макарий (Булгаков; 1816–1882) писал: