Татьяна Муратова - Честью гордые. Пушкин, декабристы и сказочная Сибирь

Но продолжим сказку. Весть о возможных обысках и потере Архива заставила декабристов спрятать Архив в пещере. Мертвая царевна «не досталась никому, только гробу одному». Но есть еще королевич Елисей, кто он? Пушкин учит, что если Россия женского рода, то Европа – мужского. Королевич Елисей – это Европа. Ей нужна Россия для дальнейшего совместного развития. Открытие Архива каким-то путем будет связано с интересом Европы к нашей стране. Проснется Россия, «вспрянет ото сна» и придет в мир вместе с Европой…

А я уже нашла свою мертвую царевну – это гора за Слюдянскими озерами, которую я сфотографировала летом 1999 года в предвечерние сумерки. Гора напоминает мне фигуру спящей женщины…

И закончим свои гадания с последней сказкой Пушкина «Сказка о золотом петушке». Жила наша страна после войны без особых хлопот и проблем, царствовали правители «лежа на боку», потому что создал народ – мудрец такую систему безопасности, что никакие соседи не могли напасть, все боялись, да и все конфликты гасились немедленно. Но пришло время, появилась угроза государству. Предупреждала служба безопасности о грядущей беде, послал правитель разведать, в чем дело. Но посланники не вернулись, захватила их неведомая сила. Тогда он сам поехал на Кавказ в зону конфликта и увидел ее, Шамаханскую девицу – американскую валюту. Сдался правитель на милость иностранной царице и привез ее в Москву. Тогда народ послал своего мудреца, чтобы вернул царь долг народу, отдал ему виновницу бед – Шамаханскую девицу, но разозлился правитель и убил посланника. А служба, созданная мудрецом, слетела с насиженного места и сбросила правителя. Осталось только Шамаханской девице – Америке исчезнуть, удалиться с русских просторов, сверкнув на прощание своими зелеными глазами – долларами.

Конечно, все это – сказки. Но «сказка-ложь, да в ней намек, добру молодцу урок» – учит нас А. С. Пушкин.

Поверим П. Чаадаеву, проводившему с Пушкиным долгие беседы и споры на философские и научные темы: «Может быть, преувеличением было бы опечалиться хотя бы на минуту за судьбу народа, из недр которого вышли могучая натура Петра Великого, всеобъемлющий ум Ломоносова и грациозный гений Пушкина». Может быть, стоит всенародно признать в Пушкине пророка, сам он сказал об этом не только в стихотворениях «Памятник» и «Пророк», но и в черновом письме В. Ф. Вяземской еще в 1824 году, предвидя не только судьбу мира и страны, но и свою собственную: «Что касается соседей, то мне лишь поначалу пришлось потрудиться, чтобы отвадить их от себя; больше они мне не докучают – я слыву среди них Онегиным, – и вот, я – пророк в своем отечестве. Да будет так». А затем еще раз утверждает в письме П. А. Плетневу в декабре 1825 года: «Душа! Я пророк, ей-богу пророк!»

«О чем, прозаик, ты хлопочешь?

Давай мне мысль какую хочешь:

Ее с конца я завострю,

Летучей рифмой оперю,

Взложу на тетиву тугую,

Послушный лук согну в дугу.

А там пошлю наудалую,

И горе нашему врагу!»

А. С. Пушкин

1. Начало начал

«Пустил стрелу третий брат – Иван-царевич, и упала стрела посередине болота к ногам лягушки…»

«Папка, а за что ему такое горе, ведь он лучше всех!?»

На мой вопрос отец степенно отвечает: «Не спеши, дочка. Какое горе оборачивается радостью, какая радость – горем, одному Богу известно. Послушай сказку»…

Я тихонечко открываю дверь в дом, откуда зазывно распространяется запах новоиспеченных блинов. Никто меня не видит. На столе соленые огурцы, квашеная капуста, хлеб и начатая бутылка водки. Отец разливает водку себе, своей сестре и ее мужу. Старшие мои сестры и братья за столом со стаканами молока в ожидании блинов. Мама у плиты. Рыжий кот Костя лениво отмахивается хвостом от жужжащей над ним мухи.

«Фу-фу-фу, русским духом пахнет!» – громко произношу я. Сначала все в оцепенении молчат, затем разом заходятся в неудержимом хохоте. Столь уместная фраза из уст девятилетнего ребенка доводит их до исступления. А я испуганно бросаюсь к маме и громко плачу, так и не осознав точность своего определения.

Спустя месяц мы с братом несем полный бидон молока с фермы в селе Бирюльки, куда волей судьбы занесло на практику нашу старшую сестру. Она, с обязанностями старшей сестры, забрала всю ораву из пяти сестер и братьев, только за исключением одного – солдата, в деревню. Старших – заработать, младших – подкормить деревенскими харчами. На нашу беду из кустов вылез большой черный кот и важно попытался пересечь наш путь. С трудом волоча тяжелую ношу, мы отчаянно старались пресечь попытку кота. Огромные зеленые лопухи, куда мы свернули в своем желании обмануть кота, скрывали коварные заросли крапивы, от которых нам порядком досталось. Но кот оказался хитрее нас и сумел-таки перебежать нам дорогу!