Татьяна Муратова: Я отомстила Гитлеру. Менталитет советского народа

© Татьяна Муратова, 2020

ISBN 978-5-0051-4690-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Инженер-строитель, эколог по собственной инициативе, экономист электросвязи, преподаватель экологии на английском языке, фанатик декабризма и пушкинист, организатор митинга в Северобайкальске за отнесение нефтепровода из водосборной зоны Байкала, активный участник теле проектов «7 чудес России», «Имя Россия. Исторический выбор 2008», «100 чудес Байкала».

Лауреат международного конкурса лиги писателей Евразии «Золотой Диплом имени Александра Сергеевича Пушкина» 2010 год.

История эта выдуманная, но сюжетная линия в датах и фразе «Я отомстила Гитлеру!» подсказана Виктором Зориным из истории его семьи.

В Ленинграде установились белые ночи. Вся молодёжь собиралась на берегу Невы поглазеть на развод мостов. Смеялись, пританцовывали, выискивали в толпе своих мальчишек и девчонок, радостно кидались в объятия, хотя днём виделись. Девчонки визжали от восторга, собираясь стайками. Светлые платья с рукавчиками-фонариками и широкими юбками развевались на свежем ветерке июньских уж очень тёплых вечеров и как магнитом притягивали к себе ватаги парней.

Галинка не участвовала в этих набегах на невский берег. И не потому, что не хотела, а потому, что не могла. Причина была уж очень уважительной: она ждала ребёнка. Её счастливое замужество с лихвой возмещало ей девичьи радости белых ленинградских ночей. Её муж (как странно это звучит – муж!) Коленька, а на самом деле лейтенант Николай сделал ей предложение, когда она ещё и школу не закончила. Это было в прошлом году. Потом он терпеливо ждал окончания школы, потом… Потом была свадьба и год сумасшедшего счастья, когда всё звенело и цвело от их любви. Этот год был подарен им судьбой, ведь Коленька учился в академии, её родители упивались их счастьем, его родители едва ли не носили её на руках… Все ждали ребёнка…

С утра, почувствовав недомогание, Галинка всячески скрывала это от родных. Но как обманешь любящее сердце?! Как только Николай вечером зашёл в комнату, бросил мимолётный взгляд на жену, с его губ сорвались слова:

– Галинка! Тебе плохо?! Родители!!! Вы куда смотрите? В роддом! Срочно в роддом!!!

На его вскрики сбежались все родственники – и его родители, в огромной квартире которых нашла себе местечко влюблённая пара; младший братишка Николая Иван, маленький щупленький пятиклассник; родители Галины, забредшие на огонёк проведать дочку. Вмиг молодая женщина оказалась под пристальным вниманием всех собравшихся. Кто-то уже звонил в скорую помощь, кто-то собирал вещи, Николай с тревогой смотрел любимой в глаза, Ванюшка всем сразу мешал. Приехала скорая, Галинку всем миром сопроводили до машины, Николай поехал вместе с ней. Вечер и бессонная ночь не дали результатов: ребёнок никак не мог родиться. Простояв всю ночь в вестибюле роддома, утром Николай побежал домой, хоть немного передохнуть, благо, было воскресенье…

– Девочка моя, тужься! Ну ещё, миленькая! Ещё чуть-чуть!!! – голос дежурного врача-акушера как сквозь пелену доносился до Галинки. Она старалась, она тужилась, она терпела боль, не кричала, она так хотела помочь этому маленькому человечку, пытающемуся родиться!

– А-а-а-а-а! – и Галинка не поняла, её это крик, или крик родившегося младенца она услышала.

– Девочка! Да какая хорошенькая! Слышишь, мамаша, девочка!

– Любушка! – как-то сразу пришло на ум Галинке, Любушка родилась…

Она устало закрыла глаза.

– Милая, попить, поди, хочешь? Сейчас принесу, – раздался голос нянечки.

Галинка вдруг действительно захотела пить. Она жадно глотала морс, поданный ей нянечкой, и так торопилась, что красные капли брусничного напитка стекались по её подбородку и попадали на простынку, которой она была прикрыта. Что-то неприятное возникло в её воображении, когда она заметила эти яркие красные капли на белом. Возникло и исчезло…

– Ну пустите его на минуточку! На одну минуточку! Пусть посмотрит Любушку! – уговаривала Галинка нянечку, сделав самые жалобные глаза, на которые была способна, и придав своему голосу самые жалостливые интонации.

И нянечка не могла устоять.

– Иди уж, папаша! Только быстро!

Николай тихонько, как только можно при его мужской фигуре военного, прошмыгнул в палату.