Лариса Некрашевич - На пажити Богоматери. Монахиня Алипия

Блаженная Алипия не могла скрыть от людей свой дар. Вся ее жизнь прошла не в затворнической келии вдали от людей, а на виду у всех. Одни ее любили, другие люто ненавидели. Ничто из ее жизни не ускользнуло от взоров окружающих ее людей. Вся ее жизнь была тесно переплетена с судьбами многих и многих людей, так что даже смерть не могла рассоединить то, что было связано на земле. Прошло уже столько лет с момента переселения блаженной Алипии в иной мир- доброты и справедливости, но память о ней не угасает, а наоборот, все более и более набирает силу. Происходит это чудо потому, что смысл жизни блаженной Алипии не мог быть понят сразу ввиду уникальности и непостижимой для современников силы духа. Человек способен привыкнуть даже к необычному, если оно находится постоянно рядом. Чтобы осознать это человеку нужно расстояние. Только по воскресении Христа апостол Фома именует Иисуса Христа Богом. Только после земной кончины святых отцов древности человечество осознает величину их святости. Так слу- чилось и с блаженной Алипией. Великое видится издалека. Вблизи же человек вбирает из великого только отдельные фрагменты, не в силах охватить тот образ, который и мир вместить не может.

Из всех даров Духа Святого дар прозорливости наиболее труден для понимания. А у Алипии вся земная жизнь прошла в служении человечеству тем даром, который ей дал Податель всего благого.

Мы только сейчас начинаем догадываться о том, что Бог хотел открыть человечеству устами блаженной Алипии.

Ниже мы делаем только первую попытку систематизировать те воспоминания, которые еще свежи в памяти ее духовных чад. Но предстоит еще работа не одного поколения, чтобы дать настоящую оценку тому чуду, какое есть для нас блаженная Алипия. Человечество всегда испытывало трепет от общения с пророками и прозорливцами. Но кроме личного страха знать свою судьбу, мы не вполне еще понимаем, для чего Бог открывает нам грядущее. Может быть, это звучат слова древнего Ионы, чтобы мы покаялись и тем самым избежали бедствий. Или, может быть, так Бог учит нас не надеяться на благо и злато, а искать Царствия Божия. Может быть, пророчеством Бог ведет наши души туда, где нет ни времени, ни пространства, туда, где будущее уже свершилось? Кто знает? Оставим будущим поколениям решать то, что мы еще не вполне осознаем и обратимся к воспоминаниям об удивительной жизни блаженной монахини Алипии.

Воспоминания

Инны Александровны

Мне было лет 12 или 13, когда мы с мамой вернулись в Киев из эвакуации. Это было в 1947 году. И стали ходить к отцу Дамиану в Киево-Печерскую Лавру за советами, наставлениями, прося его святых молитв. Тогда же мама мне указала на худенькую, стройную женщину, аккуратно причесанную; длинные каштановые волосы были у нее заплетены в косу вокруг головы «корзинкой». Мама сказала, что ее зовут Липа, живет она в овраге за лаврской оградой прямо под открытым небом, проводит ночи без сна в непрестанной молитве. По лицу Липы трудно было определить ее возраст, – она не была молодой, какой казалась при взгляде на ее стройную, утонченную фигуру. Иногда она виделась мне пожилой, видимо тогда, когда я встречала ее после тяжелых, холодных, бессонных ночей и изнуряющих плоть молитв.

У Липы был необыкновенно глубокий, чистый, теплый, ласковый, любящий взгляд светло-серых очей, которые делали ее молодой, преображая до девочки-подростка.

Мама очень почтительно относилась к Липе, разговаривала с нею. Духовным отцом Липы был наместник Лавры, архимандрит Кронид. По воспоминаниям самой матушки Алипии, он был строг к ней: когда заканчивалась служба в церкви, он подходил к ней, давал сухарей и говорил: «Ну что, нагрелась? Ешь и иди спасайся». Она, послушная своему духовному отцу, покорно удалялась к большому дереву, забиралась в дупло, в котором можно было, только полусогнувшись стоять. Когда же зимой снег заметал дупло так, что из него нельзя было выбраться, она не шла в церковь, отец Кронид сам пробирался к ней, приносил в мантии сухарей, окликал: «Ты не замерзла?» Оставлял приношение и свое неизменное слово «спасай-ся» и уходил в Лавру, оставляя подвижницу на попечение длительной, зимней ночи. Жутко было в глубоком овраге. Под самое дупло приходили и выли голодные бродячие собаки, мороз сковывал полусогнутое неподвижное тело. И только непрестанная Иисусова молитва утешала, укрепляла и согревала.