Порфирий Цельс - Заметки о Священном Писании

Действительно, дьявол говорит Иисусу: «Тебе дам власть над всеми сими царствами и славу их, ибо она предана мне, и я, кому хочу, даю её; итак, если Ты поклонишься мне, то всё будет Твоё [Лк. 4,6—7]». Очевидно, не каждому постящемуся дьявол предлагает все царства вселенной. Значит, либо он видел перед собой замаскировавшегося Бога и позволил себе шутить с Ним как равный с равным, т.е., в частности, уверенный в своей безнаказанности, либо он знал, что перед ним не Бог, а некто с большими претензиями (Мессия, например), и тогда искушения оправданны. Христиане скорее предпочтут видеть в дьяволе развязного шутника, чем в Иисусе всего лишь человека, но тогда весь этот эпизод с искушением постящегося Сына Божия выглядит жалким фарсом, разыгранным на потребу христианских пастырей и их овец. Мне же представляется, что искуситель не видел в Иисусе Бога (шутки со Всемогущим опасны). А кого? Хочется верить, что человека.

Подпевая прославленному маркизу, добавлю, что также производит сильное впечатление деловитость и согласованность в работе небесных сил. В одном месте Библии [2Цар. 24,1] Сам Бог побуждает Давида исчислить народ, в другом [1Пар. 21,1] – Сатана; по существу, надо полагать, разница невелика, иначе в этом можно было бы увидеть противоречие. Проф. Лопухин разъясняет: «Как зависящая от Бога сила, он (Сатана) действует по Его попущению [5,3,67]». Не только по попущению, но иногда и по прямому указанию. Вспомним обсуждение ими судьбы праведного Иова: «Сказал Господь Сатане: вот, всё, что у него, в руке твоей; только на него не простирай руки твоей [Иов. 1,12]». Не значит ли это, что Сатана – исполнитель преступлений, а Бог – заказчик? Во всяком случае в их отношениях не просматривается антагонизм люто ненавидящих друг друга врагов. Хотя вот совершенно лояльному Иезекиилю Всевышний предписывает вкушать лепёшки, испечённые на человеческом кале [Иез. 4,12]. Это в русском тексте Библии, а в Вульгате так и того хлеще – покрытые человеческим калом [17,1,359]. Чем объяснить такое издевательство над пророком?

Несомненно, что буквальное понимание Писания часто приводит вдумчивых читателей к недоуменным вопросам. На них у христиан есть простые и ясные ответы: «На всё воля Божия» и «Горе тому, кто препирается с Создателем своим, черепок из черепков земных! Скажет ли глина горшечнику: «что ты делаешь [Ис. 45,9]?» «Так что, – советовал мне в своё время приходской батюшка, – пойди лучше, грешник, в храм Божий, встань скромно в уголок да помолись – вопросы-то с недоумениями и отпадут». У меня не отпали – видать, плохо молился или не в тот уголок встал. Английский философ Роджер Бэкон считал, что для истинного понимания Библии «необходимо было своего рода внутреннее обучение, включая знание алхимии, астрологии и магии [33,165]». Да где ж его взять простому прихожанину? Ведь Церковь всегда выступала против такого знания у овец Христовых. Но не потому, что оно ложно, а потому, что его обладатель становился более независимым и, следовательно, менее управляемым. Пастыри же во все времена понимали полезность нетрадиционных знаний и пользовались ими по мере необходимости. Так, первый израильский царь Саул изгнал волшебников и гадателей из страны, но когда ему приспичило, он нашёл аэндорскую волшебницу и попросил её вызвать дух пророка Самуила [1Цар. 28,8—19], который затем верно предсказал судьбу Саула. «Все отцы Церкви, без исключения, верили в силу магии. Церковь всегда осуждала магию, но всегда в неё верила; она отлучала от Церкви колдунов не как заблуждающихся безумцев, но как людей, действительно имевших сношение с дьяволами [17,2,230]». Гордостью Церкви является алхимик, астролог и маг Святой Альберт Великий [36,553], а также алхимик Святой Раймонд Луллий [36, 555]. «Папы Бенедикт IX, Иоанн XX, Григорий VI и Григорий VII, – все они известны истории как колдуны и маги [42,430]». Признанным магом и алхимиком был Папа Сильвестр II [34,31]. Перу Синезия, епископа Птолемаиды, «принадлежат труды по алхимии, толкованию снов и переселению душ [34,28]». А знаменитый швейцарский врач Парацельс говорил: «Магия – вот учитель медицины, лучший, чем любые книги [34,134]». «Бойль и Ньютон были столь убеждены в практической ценности алхимии, что даже пытались провести парламентский билль о запрете на разглашение тайны алхимического процесса, боясь его возможного влияния на рынок золота [34,151]». Но подавляющему большинству овец Христовых тайные знания недоступны, поэтому и воспринимают они Библию не иначе как буквально.