Эстер Кей - У истоков лурианской каббалы. Цфат – Дамаск

Гости не застали Элияу, но зато познакомились со служкой синагоги по имени хахам Биньямин, который заботился о том, чтобы там постоянно горел светильник, и заведовал фондом пожертвований.

– Вот вы удивляетесь, каким образом эта синагога устояла, – сказал хахам Биньямин, когда вошедшие выразили изумление по поводу хорошего состояния синагоги, просто невероятного на фоне сплошных развалин, в которые превратило Цфат землетрясение, произошедшее несколькими годами раньше. – Действительно, здание сохранилось чудом, – продолжил он, – однако потолок все же был поврежден, а у меня не было возможности его чинить, потому что я был тогда прикован болезнью к постели. Вылечил меня не кто иной, как сам АРИЗАЛ…

Последняя фраза прозвучала странно – ведь к тому времени АРИЗАЛа уже почти двести лет как не было в живых…

Путники окружили хахама Биньямина и слушали, затаив дыхание.

– Синагога приходила в упадок, а я болел и ничего не мог предпринять, и вот однажды приснился мне сон, будто прихожу я сюда, в синагогу, проверяю, горит ли светильник, и застаю у восточной стены человека, который сидит себе с книгой – так, словно это его постоянное место. Сердце подсказало мне, что это АРИЗАЛ. Я подошел к нему поближе. Он был закутан в белое покрывало и выглядел лет на тридцать пять. Борода его была густой и черной, лицо – очень красивым. «Кто ты, уважаемый господин?» – обратился я к нему во сне. «Рабби Ицхак Луриа Ашкенази», – сказал он. Я пожаловался ему на нездоровье. Он ответил мне поначалу строго: «А то, что моя синагога запущена, тебя не беспокоит? Скоро начнутся дожди, через дыру в потолке все зальет водой, и стены покроются плесенью!» – «Денег на ремонт нет, господин мой… И я совсем больной…» – «Дети забегают сюда поиграть, как будто это пустырь. По-твоему, так подобает относиться к синагоге? Я не прошу держать помещение закрытым, но, по крайней мере, мою нишу, мое постоянное место ты должен будешь замуровать». – «Как мне сделать это, ведь я болен, уже три месяца не встаю с постели!» – сказал я. «Дай мне руку», – был ответ. Вместе с ответом я воспринял от праведника некую волну тепла, обнадеживающей доброты… (О прикосновении к руке праведника как способе исцеления см. в книге р. Хаима Витала «Шмона шеарим», гл. «Шаар а-псуким»). Я протянул ему руку – и проснулся. Открыв глаза, я увидел, что члены моей семьи сидят возле кровати озабоченные и советуются между собой, стоит ли будить меня, чтобы предложить поесть. Я почувствовал необычный аппетит и принялся, к их удивлению, за еду, а вскоре поправился совершенно. У меня появились силы, требовавшиеся для исполнения моих обязанностей. С тех пор часть синагоги, как видите, замурована, а зал, открытый для посещения, поддерживается в образцовом порядке.

Хахам Биньямин завершил свое повествование, и путники с трепетом обратили свои взоры к скрытой части синагоги, в которой, судя по всему, было постоянное место АРИЗАЛа.

Известный под именем Святой АРИ, рабби Ицхак Луриа Ашкенази родился в Иерусалиме в 5294 году (1534 г. по нееврейскому летосчислению).

Родословная АРИ восходит к самому королю Давиду.

Отец его, приехавший в Эрец Исраэль из Бриска (ныне Брест), был выходцем из ашкеназской общины, а мать – из сефардской. Было ли это случайностью? Может ли быть какая-то деталь случайной, когда речь идет об основателе лурианской каббалы? И разве есть вообще случайности в мире?

Может быть, тот факт, что АРИ мог причислить себя и к сефардам, и к ашкеназам, как раз и сделал возможным создание им «Общих врат молитвы», то есть такого варианта молитвы, который в одинаковой мере соответствует духовным корням всех евреев.

Семейное прозвище «Луриа», по мнению исследователей, восходит к названию протекающей во Франции реки Луары, на берегах которой располагалось поместье, дарованное французским королем одному из предков АРИ в знак благодарности за чудесное исцеление им монарха от болезни…

Прозвище же Ашкенази (ашкенази – еврей, принадлежащий к социально-культурной общности, сложившейся в средние века в Северной Франции, Германии и западнославянских странах) отец АРИ получил самым естественным образом по приезде в Страну Израиля: здесь тогда было так мало выходцев из европейских стран, что многие из них получали такое прозвище.