Роман Воронов - Океан

– Мастер, – прошептал мальчик. – Мастер, пора, – он тронул старика за руку, ладонь была холодна.

Мастер ушёл в свои сны, к трёхгорбым верблюдам и бесхвостым рыбам. Цыганёнок посмотрел в окно, в сердце ночного неба выделялись три ярких звёздочки в ряд, близко друг к другу.

«Тоже семья», – подумал заплаканный мальчик и опустил взгляд чуть ниже. Там сияла голубая звезда, самая яркая на небе.

– Сириус, – сказал он сам себе, подошёл к верстаку, взял нож, первую попавшуюся под руку заготовку и соединил их…

Отлична Истина от представления о ней,

Как Свет Творца от лика на иконе.

1

С утра повалил снег. Сидя у окна, я смотрел на причудливый танец снежинок, успокаивающий, медитативный, погружающий сознание в сон наяву, и вообразилось мне, вдруг я – Создатель. Вот они, мириады существ, различных по форме и размеру, каждое со своей судьбой-траекторией, но все они суть вода, одно из её агрегатных состояний. Они равны в своём начале, в своём естестве, они есть Одно, как не хвастайся неповторимым кристаллическим узором.

Я как Создатель открыл окно и, набрав снега в ладони, слепил снежок – вот вам и целая планета. В ней, наверное, уместилось миллиардов семь снежинок. Полюбовавшись на своё творение, я запустил планету во вселенную. Снежок долетел до забора, ударился о него и разлетелся на куски. Бац – планета прекратила своё существование. Причина в снежинках? Нет, во мне, я не дал им свободы выбора. Сейчас слеплю новую, да такую… А какую? Я задумался.

2

– Чего ты хочешь, Адам?

– Я хочу ходить.

– Ты умеешь ходить, ходи.

– Я хочу ходить где пожелаю.

– Весь Сад в твоём распоряжении.

– Я хочу ходить не только в Саду, я хочу посмотреть, что за Стеной, хочу чего-то ещё, кроме Сада.

Господь ласково смотрел на своё дитя, Он, конечно же, знал, чего хочет Адам.

– Это называется Свободой, ты желаешь иметь Свободу, но Свобода, как и все, имеет цену, Адам.

Первочеловек оглядел себя и сказал:

– Отец, на мне нет ничего, я наг. О какой цене ты говоришь?

– За стенами Сада нет ничего, пока там нет тебя. Мир вне Сада будешь творить ты сам и твои потомки. Этот мир и будет ценой твоей Свободы и Свободы твоего потомства. Каким он будет и нужен ли он тебе, решай. Это первая твоя свобода – свобода выбора. Прими её и прочувствуй.

– Я подумаю, Отец! – воскликнул окрылённый Адам и улёгся под древом.

Господь посмотрел на Змия, спускавшегося по ветвям вниз, к Адаму, и отвернулся.

3

– Тот, кто примет на себя имя Иисуса Христа, а вместе с именем взвалит на плечи свой Крест, и с Крестом сим понесёт Слово Моё, да предстанет предо мной.

– Вот я, Отче, стою пред Твоей Славой в смирении.

– Готов ли ты, дух, принять Волю Мою?

– Да, Отче, в смирении.

– Знаешь ли ты, зачем идёшь и что ждёт тебя?

– Да, Отче, и принимаю это в смирении.

– Сын Мой, дарую тебе свободу выбора отказаться от Пути предначертанного.

– Я принимаю, Отче, дар Твой в смирении и… Я подумаю. Подумаю о том, кто заменит меня, если, воспользовавшись даром Твоим, откажусь, и даруешь ли Ты, Отче, свободу ему.

4

Палец удобно лежал на курке «костореза». Я не смотрел в прицел, это не имело смысла. Нашу четвёртую роту пулемётчиков, расположили на краю глубокого лога ещё с утра. И с утра же в лог сгоняли людей. Их были сотни, может быть, тысячи. Эти несчастные напоминали нескончаемую чёрную реку. Наверное, так выглядит Ахерон, думал я, и даже если не так, то мы все – и те, кто в овраге, и кто наверху – сейчас в аду.

Почему-то вспомнилась мама, обожавшая Гёте, вечно с томиком в руках и застывшим, отсутствующим взглядом.

«Сынок, – любила повторять она, – честь, это не гордый подбородок и начищенная обувь. Кстати, неряха, не забывай о каблуках, они должны безупречно блестеть, быть может, безупречнее мысков. Так вот, честь – это твой выбор, последствия которого сохраняют твою честь. Не теряй её, мальчик мой, никогда».

Подъехала последняя машина с пленными, борт открылся, и на землю повалился человеческий материал, по решению командования непригодный для использования. За спиной прозвучал голос обер-лейтенанта:

– Стрелять по команде.

Мой заряжающий расправил ленту и открыл запасной магазин.

«Я подумаю», – мысленно ответил я обер-лейтенанту.

5

Господь повернулся к Адаму, едва Змий успел убрать ядовитый язык от его уха.

– Что же ты решил, Адам?

– Змий расписывает свободы мира за стеной, – начал Адам.

– Мне ведомо, что говорил тебе Змий, – ласково остановил Адама Господь. – Что думаешь ты?