Борис Гончаров: Эпизоды на фоне СССР 1936-58 гг Книга 2

После того, как была опубликована маленькая повесть о мальчике Саше, показалось, что это не совсем справедливо – остановиться, но затем родилось «конкретное» предложение: с этим надо что-то делать…

И вот в один прекрасный день, как говорится, вдруг осенила мысль… Нет, не в ванне – у автора и ванны-то нет, прошу пардону, вместо неэкономичной ванны – душевая кабинка. И мысль родилась там, где она по мнению Гельмгольца рождаться не должна – за письменным столом. Потому бег голым по улице, как эксгибиционист Архимед, не последовал, но, как и у него решение было, что «нашёл».

Сашок должен был вырасти из коротких штанишек, и у «маленькой повести» – появиться продолжение. И кто бы мог подумать, опять – вдруг (как в плохих романах) в другой, не менее прекрасный день, ко мне нагрянул Комдив (Василь Иваныч – мой сосед и бригадир бульдозеристов – тот самый, у которого над кабиной бульдозера намертво закреплён железный лозунг: «Карфаген должен быть разрушен»). Василь Иваныч притащил внеочередное сокровище – нет, не золото и бриллианты клада (хотя, кто бы возражал?), и даже не херес с сыром, а свёрток, как оказалось, с ученическими и т.н. «общими» тетрадями.

– Вот – решительно сказал бригадир бульдозеристов – третьего тома «Сублимации» я пока не нашёл, но нашёл на чердаке сносимого дома другое, ещё лучше.

Надо напомнить, что «комдив» был устроен несколько нелогично его профессии – пивом не пои и футбол-хоккей «по ящику» не показывай, но дай в руки книгу… Комдив оставил свёрток и ушёл к себе, сказав сурово: – Пиши …

При ближайшем рассмотрении это оказались дневники, и показались подходящими к осуществлению «конкретного предложения».

Кое-что пришлось изменить: имена, географию и то, что не отвечало логике повествования, а что-то добавить. Таким образом, дневники составили с Книгой 1 триптих.

Почему показался «дневниковый ход» разумным? Так или иначе – это как бы документалистика – записки от первого лица, дневник – это некая откровенность, доверительность. Конечно – это не совсем беллетристика – что особенность, пожалуй, многих дневников (и Ивана Бунина, и Льва Толстого, и даже Казановы), поэтому для чтения необходимо некоторое терпение. Возможный интерес может вызвать не только текст, но эволюция – превращение впечатлительного мальчугана в незаурядного человека…

Вместе с тем, имея в виду мнение, что, мол, 50-е годы не нынешние, «богатыри не вы» – можно сравнить: так это или не так.

В приложении помещена «поэма», в качестве сокращённого и рифмованного варианта основного текста.

* * *

О том, что так обычно.

О том, что так привычно…

* * *

И смеётся он, и хохочет он -

Злой шутник, озорник – Купидон.

(«Не может быть»).

5 дек. 1952 г.

Исполнилось 16 лет. Кажется незаметно прошли эти годы. С утра начертил два формата чертежей. Сходил в кино на 5 часов: «Гибель Орла». Как всегда – в кино всё заканчивается хорошо. А на самом-то деле… Сегодня же ходил проводить Льва – он поехал в Тулу, продолжать учёбу в ТМИ.

7 дек.

Сегодня с утра поехал в лес на лыжах. Лыжи взял в ДСО «Динамо». Я записался туда уже давно, с друзьями: В.Е. и В.Ф. Значительно легче теперь ходить на лыжах – сказались месячные занятия гимнастикой по утрам. Сходил в библиотеку – поменял «Петра Первого» на «Янки при дворе короля Артура». Говорят, хорошая, посмотрим. Сейчас буду чертить. Мама с папой – в Кутаиси.

9 дек.

Встал в 6 часов: пока сделал зарядку, позавтракал, одел Серёжку («довеска»), отвёл его в детский сад – было уже около 8. Пошёл в школу. Сегодня намечали принимать в комсомол – отложили. Решал по математике задачу, вечером, просидел часа 3, но всё-таки решил. Скучаю без Г… Работы много. Перегружен. Но будем т.с. «гнуть непреклонно линию свою». (Учебник по стереометрии, 9 класс, параграф 18, № 14 – задача).

11 дек.

Сегодня у нас – открытый урок по немецкому. Очень волновался: боялся, что И.К. спросит меня, а я не смогу ответить – заранее решил, что если спросят – погиб. На уроке присутствовали все наши преподаватели, а также представители из Москвы. Первым спросили Ф: 4, потом – К.Б.: 5. Они почти не волновались. И.К. задавал вопросы знакомые и лёгкие. Когда он назвал мою фамилию, я был уже совершенно спокоен, заставив себя забыть, что в классе – посторонние. Читал параграф 1 и переводил. Затем отвечал слова по памяти (моё ещё не изжитое «больное место»). И «дело было в шляпе». Я запнулся только при переводе с русского выражения «между собой»: помнил, что слово какое-то длинное, и, наконец, вспомнил – untereinander. Урок шёл живо и интересно, как никогда – это во многом зависит от преподавателя – он был прекрасен в своей работе и тоже волновался (если бы так было всегда). Все были довольны, а А.Д. отпустила всю группу домой, ввиду такого блестящего окончания урока. Вот ведь интересно: когда чувствуешь ответственность, как-то весь напрягаешься, и даже силы удесятеряются, всё становится легко. Надо почаще думать об ответственности – дела улучшатся.