Константин Яцкевич - Духовно-аскетические беседы

Вот почему у схимника совершенно разные игры и разное делание в сравнении с монахом, священником и обычным верующим. Схимник играет со своей смертью и вечностью также, как монах, священник и мирянин играют со своей жизнью в нравственное и церковное благочестие.

Духовное делание схимника – это заключительная подготовка внутреннего человека к прохождению воздушных мытарств для избежания геенского огня, как самого последнего испытания души, ибо «Бог наш есть огнь поядающий», который можно пройти и преодолеть лишь одной силой – духовного безстрастия и безусловной любви самого Бога.

Вот почему внутреннее делание схимника, именуемое великим покаянием, касается сугубо внутреннего человека – души и никак не распространяется на внешнего человека. Это делание совершается им в абсолютном безмолвии вспоминания и глубокого перепросмотра всей прожитой жизни, не оставляя в памяти и йоты или единого эпизода без осмысления, прощения и раскаяния.

Это делание схимника, напоминающее бодрственный сон, подобно самой глубокой отрешённой и созерцательной молитве, направляемой сердцем, которая не имеет ничего общего с обычной религиозностью и теми церковными таинствами, которые регулярно осуществляют монах, священник и обычный верующий. Это делание схимника и есть сама исихия или священнобезмолвие.

В своём отрешённом от всего мирского и созерцательном трезвенном сне ночного бдения схимник стирает последнюю грань между миром материальным и миром божественным, как грань между сном и явью, делая свой созерцательный духовный сон полноценной реальностью, а повседневную реальность обычным сном…

Вот что такое делание великой схимы. Понял ли ты суть отличий в уме, чувстве, воле и делании схимника и простого монаха ? – переспросил старец.

Стыдливо опустив глаза, молодой монах промолчал, поскольку был сильно потрясён ответом старца, который затронул самые сокровенные уголки и потаённые струнки его души, о которых он не мог и подумать. После продолжительной паузы молодой монах неожиданно произнёс:

– Отче, твои мысли остудили мой ум и сердце, как прикосновение холода самой смерти, а я ожидал от тебя душевной теплоты и жара огня христианской любви. Я искренне верил, что великая схима подобна прикосновению к божественному огню и вхождению души в неземной свет невыразимой радости и блаженства самой горячей и обжигающей любви Христовой.

Старец засмеялся и бережно потрепав голову молодого монаха ответил:

– Жар душевного огня – это сила человеческой душевности, а не духовности, которая есть остужающее безстрастие. Безстрастие умершего для мира, любым страстным и живым человеческим естеством, имеющим живое и горячее человеческое сердце, всегда воспринимается вначале как остужающий холод. Но это в действительности не холод, а огонь, огонь смирения, который имеет совершенно иную неземную природу любви духовной и безусловной, не связанной с привычной человеческой чувственностью и эмоциональностью, которые люди и считают теплом.

Это ещё одно отличие великой схимы, которая есть проявление любви не душевной, а духовной, которая выше понятий телесно-душевной человечности. Все люди, играющие в земные душевные игры, ищут любви чувственной, страстной и душевной, как живой и сугубо человечной, а умершие для мира игр, являются носителями иной – сверх чувственной, безстрастной и духовной любви, но не мёртвой, а охладевшей только для любой человеческой страстности и мирской глупости, зато воскресшей для иного мира, иного ума и иного бытия, о котором земная любовь не имеет представления.

Вот почему схимники – это носители самой высокой духовной свободы, которые в схватке с самими собой, длившейся всю жизнь, освободились от всяких игр и груза страстной человечности по слову Спасителя – «…и познаете истину и сделает вас свободными».

Свобода их стала высоким даром им от Господа, поскольку они смогли превозмогая самую страшную боль и скорбь, вычерпать ещё при жизни своё живое, чувственное и страстное человеческое сердце без остатка, наполнив его иной – тихой, безстрастной и безусловной любовью ко всему сущему, которая и есть Любовь Отца.

Вот почему любому живому и горячему человеческому сердцу эта безусловная любовь схимы кажется не жаром, а холодом, но это не холод, поверь мне, это огонь смирения, который может в одно мгновение может стать испепеляющим жаром солнца, а затем также быстро леденящим холодом арктики, ведь ангел жизни и ангел смерти – это не два разных ангела, а один и тот же ангел и носитель безусловной божественной любви, о которой до времени не ведает страстная и дуальная человеческая любовь, разделённая при жизни надвое добром и злом….