Константин Яцкевич - Этот мир так прост…

(позволь мне)

Мой господин, мой критик, мой читатель,

Я не ищу в глазах твоих признания,

Я рассуждаю просто как мечтатель,

Ведомый силами духовного призвания.

Досужий почитатель мне не нужен,

Прости, мне больно это говорить,

Но тот, кто с тонким миром дружен,

Ухватит ту невидимую нить.

Меня не покоробит унижение

В среде литературных корифеев,

Не нужен мне почёт и уважение

Среди богатых и влиятельных евреев,

Мне нужно только безраздельное внимание

Той самой тонкой, чувственной натуры,

Открытой безупречной силе знания

И силе человеческой культуры,

Открытой для прямого восприятия

Моих слегка наивных откровений,

Готовой окунуть себя в объятия

Моих слегка чудных стихотворений,

Стоящей в данный миг перед дилеммой

Где истина и где искать спасение?

Позволь мне не считать это проблемой,

Позволь наметить это направление…

ЯКоВ 25.08.98 г.

Отточи острее бритвы осознания остриё

И разрежь невежества и косности рутину,

Выведи из темноты восприятие своё

И тогда увидишь ты настоящую картину.

ЯКоВ 20.04.99 г.

(Как ты)

Безупречность детской чистоты

С возрастом уходит безвозвратно

И порой, так хочется обратно,

Унестись от жизни суеты.

Мы летим по жизни в поисках мечты,

Но куда, того не знаем сами,

Только время уберёт за нами

Все отбросы нашей пустоты.

Не спеши, на миг останови

Этот мир в своём воображении

И тебе откроет на мгновение

Истина реальные черты.

Этот мир так прост, что ты не в силах

Видеть бесконечность красоты.

Этот мир так прост, что ты не в силах

Видеть повседневность суеты.

Этот мир так прост, что ты не в силах

Думать о природе доброты.

Этот мир так прост, как ты…

ЯКоВ 26.08.1998 г.

(Бесконечный миг…)

На исходе бабье лето и сентябрь молодой

Солнце радует лишь светом, а не прежней теплотой.

В небе голубом и чистом от осенних первых слёз

Золотом сияют кроны клёнов, ясеней, берёз.

Осень – фея золотая, слугам всем своим подряд,

Подарила бабьим летом этот сказочный наряд,

В нём художник и кутюр золотистым цветом,

Передал настрой душевный, расставаясь с летом,

И размашистым мазком в парках, скверах, распростёр

Этот празднично богатый, удивительный ковёр

И коснулся кистью алой он лесных своих дружин,

Пламенем раскрасив грозди у калины и рябин.

Торжество осенних красок завораживает взгляд,

В нём ничто и никогда не повторяется подряд

И возможность наслаждаться этой красотой,

Пусть, на первый взгляд кому-то кажется простой.

Жаль, что в этих ярких красках есть один печальный штрих,

Для природы бабье лето длится бесконечный миг…

ЯКоВ17.09.98 г.

Чистая и светлая наивность бескорыстной детской доброты

Лучиком надежды освещает уголки душевной пустоты

И порой охватывает зависть не от злобы, больше от тоски,

Что и мы такими были сами, а сегодня, как мы далеки.

Мы, о том не думая в помине, столько лет по жизни тащим груз

Важности, солидности, гордыни и других бессмысленных обуз

И порой понять того не можем, почему страдаем от тоски,

Что нас так волнует и тревожит, от чего мы так сегодня далеки.

Где же наша детская беспечность, радость жизни, яркость красоты,

Может, похоронена навечно в хламе меркантильной суеты ?

Неужели безнадёжно канул в лету и погас тот чистый, добрый свет,

Без которого и смысла жизни нету, кто поможет нам найти ответ?

Только пусть тоска тебя не гложет не поблекла яркость красоты

Этот мир не стал другим, но может, просто изменились я и ты,

Может, мы погрязли с головой в серой повседневности рутине

И мир детства сделался чужой, памятью оставшись на картине.

Может, мы под тем незримым грузом, что несем в себе, который год,

Тащимся, ползём по жизни юзом и не можем сделать разворот.

Может, и страдаем мы так часто оттого, что наши мысли не легки,

Может, нужно сбросить груз балласта, важности, гордыни и тоски,

Навести в душе своей порядок, вынести из сердца старый хлам,

Что б мир детства и забытых сказок снова возвратился в душу к нам,

И вернулась радость к жизни этой, молнией прозрения в виски

И вернулся мир добра и света, мир, в котором все мы так близки.

Но, увы, поправив только лямки, мы потащим дальше скорбный хлам,