Владимир Дудко - Философия духовной военной мысли. Том 3

To, что было «здесь» не исчезло после начала войны, но на ряду с ним выдвинулось что-то новое и, может быть, даже заслонило повседневность. Не каждая душа услышала зов и не от каждой протянулась куда-то нить, но та от которой протянулась, – напряглась и задрожала и связала душу с другими в одном, сразу, далеком и близком «там». Все нити встретились в этом общем пункте и скрепили народ в единство. Все, что «оттуда» стало важным; ибо то, что «там», оказалось родным и дорогим и существенным, и притом как бы при смерти больным. Оно тоже для каждого «мое», но по особому «мое»: такое «мое», что не только мое, но и мое и чужое. Оно – наше; оно – общее. Это пункт, где радость не одинока и где горе разделено, ибо тому, чему я радуюсь, радуются и другие; и то, что тяготит меня, угнетает и других. Оказалось, что все имеют общий предмет любви и забот. Оказалось, что есть пункт, в котором моя любовь, мое волнение, моя боль, мое усилие, горят о том же, о чем горят другие люди, чужие мне. Но, если так, то они мне уже не чужие… И вот тает чуждость и смягчается изолированность людей. В минуты подъема и волнения теряет даже смысл деления на «знакомых» и «незнакомых»: люди, впервые видящие друг друга, уже соединены где-то, в самом важном. У них уже есть знание друг о друге: я знаю, где у другого, «чужого» мне, человека, – боль и радость; на что он надеется и что его беспокоит. И это знание есть взаимное приближение; оно сближает людей и сокращает расстояние между ними: все легче становится найти отклик, сочувствие и совпадение; все легче встретиться и вместе загореться и согреться у одного огня. Возникает взаимное понимание; слагается уверенность друг в друге; создается доверие друг к другу. А доверие есть ключ ко всем замкам души, сковывающим ее входы. Является область, где не нужны эти замки, где можно раскрыться, где нет уже оснований к отъединению. Мы говорим друг с другом о войне и не чувствуем ложного стыда – любить наше общее, вместе радоваться его подъему и его высоте, вместе скорбить об его несовершенствах и неудачах.

Эта открытость душ и их совместное горение смягчает сердца; а смягченные сердца уже стоят на пути к восстановлению отмершей доброты. Люди чувствуют себя как бы ветвями и листьями единого дерева; их корни где-то сплелись; их души тянутся к одной и той же, единой цели. Где-то там – мы одно. Там наше дело, наша беда, наша опасность, наше страдание, наша победа, наше восстание, наше возрождение. И это сознание, что «там» «мы одно», научает людей радоваться тому, что у них единое солнце, единый воздух, единая родина. Там я не отделим от других, от тех, кто огнем любви своей говорит: «я русский». Там нет этого разъединяющего настроения «я, а не другие». Там – мы; мы – русский народ. И для всех нас сообща – там решается один вопрос: о нашем общем деле, о нашем общем духовном достоянии.

Что же это такое, это «там»? И к чему зовет оно нас? И о каком нашем общем достоянии решается здесь вопрос?

Раскрыть это – значит установить духовный смысл войны.

Когда война:«а что там?»

Бывают в жизни народов периоды и времена, когда вся жизнь, – интерес, воля, воображение, мысль и действие, – сосредоточивается вокруг единого пункта. Перед важностью его отходит на второй план все остальное; ибо его значительность, интенсивность и трагичность поглощает чуть ли не все остальные жизненные цели и стремления.

Как во время смертельной болезни нежно любимого человека, душа испытывает в такие периоды какой-то незабываемый гнет. Что бы ни делал человек, чем бы он ни занимался, ко всему присоединяется тревожный гнетущий вопрос: «а что там?» Вся жизнь окрашивается в отношение к этому пункту. Все меняется и сдвигается с его появлением. Как во время землетрясения, люди чувствуют, что колеблются какие-то стихийные основы жизни; что удержать или прекратить эти колебания не в их власти; что в жизнь их вторглось что-то новое, неизвестное; что привычная перспектива жизни и даже ближайшего будущего покрылась неверною тьмою. Как во время урагана, люди чувствуют, что их «между прочим» захватило в огромный круговорот и что отныне жизнь их уже не строится ими, а мнется и комкается хаосом событий. И неизвестно, куда выбросит их и что сделает с ними ураган.

Эта вспыхнувшая стихия не в земле и не в воздухе, а внутри людей, в той сфере, о которой прозвучали некогда тихие слова: «Царство Божие внутрь вас есть»; в той сфере, в которой может раскрыться и осуществиться прекраснейшее на земле, и которая теперь сделалась поприщем тягчайших решений, противоречий и деяний. Что-то перенапряглось в душах людей и оборвалось. Где-то далеко, у людей, располагающих большой властью, исчезла возможность «говорить» и «убеждать»; и уже нет у нас более надежды, что кто-то с кем-то снесется, переговорит и «уговорит». Где-то оказалось чрезмерное упорство, не поддающееся никаким уговорам; где-то оказалось непреодолимое желание поставить на своем. И в результате этого – мы больше не зрители, а участники.

Читать дальше