Гейдар Джемаль - Фузеи и Карамультуки

Совсем не то в русской литературе. Когда русская литература начинает писать о катастрофе – это глобальная вибрация. Катастрофа начинается с души, катастрофа начинается с сознания, не с какого-то проклятого мобильника, по которому прошел сигнал – и все спятили, а в сердце человеческом начинается катастрофа; то ли воля к катастрофе, то ли переживание этой катастрофы, уже нездешней, но через посредство сердца приходящей в наше пространство. Потому что русская литература продолжает оставаться чувствилищем истории и совестью – совестью времени, совестью человечества. Это, возможно, единственная и последняя цитадель духа, из которой мы здесь, в России, еще продолжаем бросать вызов, отдав все остальное.

«РУССКИЙ ЖУРНАЛ: Штаты—2008». 27.12.2008

Великий ученик Фрейда Карл Густав Юнг создал в противовес своему учителю теорию коллективного бессознательного, которое является скрытой душой народов. Согласно Юнгу, это бессознательное возникает на основе исторических травм, переживаемых общностью, которые затем так или иначе формируют «психическое подполье» нации.

Американцы как народ существуют достаточно долго, чтобы выработать свое собственное коллективное бессознательное – свыше 230 лет! Не Китай, конечно, но уже достаточно… Вопрос в другом: на базе чего формировалась эта «тайная психея» этноса, который некоторые исследователи (Лев Гумилев среди прочих) считают «химерическим», т. е. несостоявшимся как органическое целое?

Что касается «травм», то их в этой двухсотлетней с гаком истории было достаточно. Война за независимость в конце XVIII века, гражданская война и отмена рабства в 1861–1865 гг., война с Мексикой и захват Техаса, геноцид индейского населения континента и эпопея «Дикого Запада»… Официальная историография добавляет к этому, конечно, еще две Мировых войны, в которых на чужой земле приняли участие экспедиционные силы США. Повсюду в Америке рядом с памятниками героям гражданской войны (кстати, с обеих сторон) стоят монументы участникам заокеанских кампаний. Добавим и мы к этому списку Корею и Вьетнам – не столь славные и гламурные вылазки американского воинства, которые, тем не менее, оставили серьезные зарубки в народной душе.

В вопросе о том, что тайно и бессловесно переживает эта самая душа, может неплохо помочь официоз: власть декларирует некие лозунги, в которых пытается отчеканить национальный миф, при этом так или иначе реагируя на реальное «я» нации. Иными словами, официальный миф призван нейтрализовать коллективное бессознательное, которое по Юнгу травматично, а, стало быть, в конечном счете, деструктивно.

За лозунгами далеко ходить не надо: чуть ли ни каждый президент формулирует один и тот же концепт практически в одном и том же образе. У Рейгана и Буша-младшего это «сияющий город на холме», новая Атлантида, всплывшая, очистившись от скверны, из океанских глубин, чтобы все «труждающиеся и угнетенные» собрались на ее просторах и обрели… американскую мечту – домик, жену-Барби, надежный достаток, зарабатываемый в поте лица! А все, что находит ся за пределами этого ярко освещенного круга – ночь, полная злых шепотов, неведомых опасностей, знать о которых не стоит, но уничтожать которые надо…

Из этого президентского мифа, который элитная Америка пытается продать своему населению и остальному миру, легко сделать экстраполяцию к тому состоянию души, которое этот миф призван нейтрализовать. Это очевидно комплекс вины и страх перед неведомым, который осознается одновременно как угрожающий вызов своей безопасности и как жертва собственного преступления.

Великая литература Америки именно об этом. О шепоте в ночи, о ночных голосах в собственном мозгу, о скелетах, замурованных в погребе… Короче, о своей «темной половине»!

Этот комплекс вины развивался достаточно долго. В XIX веке его наиболее ярким выразителем стал Эдгар По. Большая часть написанных им шедевров психологического ужаса строится вокруг синдрома преступной души, которая пытается забыть о своем злодеянии, но при этом, разлагаемая силами Ада, постепенно сходит с ума, и, в конечном счете, тайное становится явным. Этот синдром можно обозначить по названию одного из рассказов По «Сердце-обличитель» (интересно, что разработанный По анамнез больной души, заглушающей голос совести через беспамятство, практически полностью воспроизвел основоположник сайентологии Хаббард в замечательном психологическом триллере «Страх»). Эдгар По как элитный писатель, чуждый еще технологиям массовой культуры, занимается индивидуальным преступлением. Мало кто обратил внимание, что открытая им проблематика в сжатой форме предшествует развернутой трактовке темы, которую дал Достоевский в «Преступлении и наказании» – конечно, на совершенно русский лад. Но тем не менее, своя «достоевщинка» есть и в американской психике…