Галина Сафонова-Пирус - Рассказы. Миниатюры

– Молодец, Настасья! – обрадовалась я. – Значит, выздоравливаешь от своей влюблённости, значит становишься гордой… и мудрой, – даже польстила.

А она грустно улыбнулась, перевела разговор на работу, и я… А я не увидела зайца ни на тахте, ни на кухне. Хотела спросить про него, но не стала, – зачем тревожить еще не зажившую рану?»

«Ездила «от завода» на два дня на турбазу, а когда возвратилась, зашла ко мне и сообщила:

– Мы с Пашкой теперь всё выяснили.

И была успокоенная, тихая.

– Ну и расскажи, – улыбнулась, – как всё было?

А получилось так, что ехали они с ним на турбазу одним автобусом, и он всё пробовал заговаривать с ней.

– Даже руку мне подал, когда выходила из автобуса. Потом подходил и на дискотеке, в столовой, а вечером пришел и в номер. Лежала я на диване, а он присел рядом и начал вспоминать: как хорошо нам было в Болгарии. А потом…

Потом подруга закрыла их в номере, а он стал возмущаться: «Меня ж там ждут»! Настя обиделась: «Ждут, так иди» и встала, начала стучать в дверь, что б кто-нибудь открыл. И открыли, ушел он. Но на другой день опять несколько раз подходил, говорил, что, никогда не женится, что все девки ему надоели, и она сказала, что ей от него тоже ничего не нужно и что эта их встреча последняя.

Рассказала Настасья всё это… и вот уже несколько дней ходит тихая и грустная».

Раис, ты опять – за своё. Ну почему все должны поступать так, как тебе кажется? Ведь люди очень разные и каждый вправе выбирать поступок, соотносясь со своим характером, вот и Настя… Ей надо было разобраться и в себе, и в Пашке, а не делать резких движений, выводов, и это…

Да, разобралась, не сделала «резких», а понемногу… А, впрочем, послушай две последние записи:

«Я пришла домой, прилегла на диван, закрыла глаза, – уж очень устают после монтажей! Но пришла моя юная соседка: уже третий раз звонит ей Пашка, говорит о том, о сем, но никуда не приглашает, не назначает встреч.

– Настенька, учти, – сказала тихо, – вот таким всю жизнь он и будет.

– Но он же совсем другим был, когда познакомились!

– Когда знакомятся, все бывают «другими», – обобщила.

– Не знаю, и как с ним быть? – и голосок её зазвенел.

– Будь искренней. Скажи как-нибудь: Паша, между нами появилось кривое стекло, через которое мы смотрим друг на друга и не верим: ты – мне, я – тебе. Так нельзя. Любить – значит верить. Если не будешь со мной таким же искренним, как раньше, то лучше не звони.

Ничего не ответила и ушла к себе».

«Настенька ходила на проводы заводских новобранцев в Армию, встретила там Пашку, а он сказал: «Приходи провожать меня на вокзал. Я так хочу». И она думала пойти, но я мягко рассоветовала:

– Не ходи. Если б он любил тебя, то нашел бы, где проститься, а так… Не ходи.

И она не пошла».

Нет, Раис, так и не возвратилась она к Пашке, хотя и писал ей со службы влюбленные письма.

Да, отвечала ему… опять же по моему совету: напиши, мол, ему же, бедненькому, там скучно! И, когда возвратился, были у них встречи, но у Насти была уже другая влюбленность.

Вот и подошла к финалу моя очередная «эмпирика», не лишний раз подсказавшая, что если человеку за тридцать, то принимать его надо таким, каков он есть, ибо с годами в нём, как в Раисе, почти ничего не меняется, а поэтому… Нет, так и не сказала ей, что героиней моего рассказа была не незнакомая ей Настенька, а её дочь.

– Эта березка такая тонкая, а дотянулась аж до пятого этажа!

Мы стоим с моей подругой на балконе, остывая после долгих разговоров, – не встречались-то шесть лет! – и после только что прошедшего обильного летнего дождя никак не можем надышаться благоуханием, сотканным из ароматов леса и трав.

– Да уж… дотянулась. И теперь из-за неё соседнего балкона не видать.

– А зачем тебе его видеть? – усмехается.

– А, впрочем, ты права. Зачем я… о балконе? Теперь в той квартире живёт молодая семья и балкон у них такой же, как рядом: беленький, аккуратненький, с крышей, ставнями и жалюзи. Теперь не прежние времена, когда и в помине не было «балконной отрасли» и тогда стояли они без крыш, рам, а на некоторых по периметру даже травка зеленела… как бахрома.

– Прежние… это когда?

– Пожалуй, лет двадцать с лишним… А эта тонкая и веселая березка, что закрывает теперь тот балкон, часто напоминает мне о Таисии Николаевне, иногда и ошарашивая заново, – не унимается моя маленькая «вторая вселенная», распалённая предыдущими разговорами: – Ну почему судьба сводит столь разных людей под одной крышей? Случайность ли то или какая-то неведомая нам закономерность?