Юрий Лифшиц - Книга Иова Книга Екклесиаста Евангелие от Матфея. Переложения

И молвил Елифаз Феманитянин:
и так сказал: «Как может человек
доставить пользу Богу? Доставляет
разумный пользу самому себе.
А Вседержителю какая радость,
что праведник ты? Будет ли Ему
тут выгода, что ты свои пути
содержишь в непорочности? Неужто,
боясь тебя, Он вступит в состязанье
с тобою и пойдет с тобой судиться?
Похоже, злоба велика твоя,
и беззаконьям нет твоим конца.
Похоже, ты брал золото от братьев
твоих и ни за что с полунагих
снимал одежду. Жаждой утомленным
не дал воды напиться, отказал
голодным в хлебе; землю отдавал
лишь сильному, и только сановитый
на ней селился. Вдов ты отсылал
ни с чем и оставлял сирот с пустыми
руками. Вкруг тебя за это петли,
и устрашил тебя нежданный ужас
и тьма, где ты не видишь ничего,
и многоводие тебя покрыло.
И не превыше ль Бог самих небес?
Взгляни на звезды – как они высоко!
Еще ты говоришь: «Что знает Бог?
И разве может Он судить сквозь мрак?
Ему завеса – облака, и Он
не видит ничего, и только ходит
небесным кругом». Неужели ты
пути древнейших держишься, которым
шли люди беззаконные, но их
до времени поистребили всех,
когда вода под основанье их
влилась? Они ведь Богу говорили:
«Уйди от нас!» – а также: «Вседержитель
что сделает нам?» Он добром наполнил
их домы. Но советы нечестивых
да будут от меня как можно дальше!
Все праведники видели и знали,
и непорочные смеялись им:
«Наш недруг истреблен, а что осталось,
когда не стало их, пожрал огонь».
Сближайся с Ним – и будешь ты спокоен;
и через то придет к тебе добро.
Прими из уст Его закон себе
и в сердце положи Его слова.
Ты, если к Вседержителю вернешься,
устроишься опять и удалишь
от своего шатра все беззаконье
сочтешь металл блестящий сущим прахом
и золото Офирское – камнями
речными. Вот и станет Вседержитель
и золотом твоим и серебром
блистающим, поскольку ты тогда
рад будешь Вседержителю, и к Богу
лицо твое поднимешь. Вознесешь
Ему молитвы – Он тебя услышит,
и ты исполнишь все твои обеты.
Намеренье положишь, и оно
исполнится, и будет над путями
твоими свет сиять. И если кто
совсем унижен будет, ты воскликнешь:
«Возвышен я!» И тотчас Он спасет
поникшего лицем. От бед избавит
Он даже небезвинного, который
спасется чистотою рук твоих».

И отвечал так Иов и сказал:
«Еще и ныне речь горька моя:
мои страданья тяжелее стонов.
О, если б знал я, где Его найти,
и мог бы подойти к Его престолу!
Пред Ним мое бы дело изложил,
уста мои наполнил оправданьем;
узнал слова, какими Он ответит,
и осознал бы, что Он скажет мне.
Неужто Он в могуществе Своем
со мною стал бы состязаться? Нет!
Пусть только обратил бы на меня
внимание. И праведник бы смог
с Ним состязаться, – я бы навсегда
от моего Судьи обрел свободу.
Но я иду вперед – и нет Его,
иду назад – Его не нахожу;
что делает Он слева, я не вижу;
скрывается ли справа, – не пойму.
Но знает Он мой путь; пусть испытает
меня Он, – словно золото я выйду.
И твердо держится нога моя
стези Его; пути Его хранил я,
не уклонялся. И не отступал
от заповеди уст Его; хранил
глаголы уст Его гораздо больше,
чем правила мои. Но Он так тверд;
и кто Его отклонит? Что Он хочет,
то делает душа Его. Исполнит
Он то, что мне положено. И много
подобного такого у Него.
И трепещу я пред лицем Его;
я размышляю – и страшусь Его.
И сердце у меня расслабил Бог,
и Вседержитель устрашил меня.

Но почему не скрыты времена
от Вседержителя, и те, кто знает
Его, не видят дней Его? Сдвигают
межи и угоняют скот стадами,
и сами для себя его пасут.
Уводят у сирот осла, у вдов
берут в залог вола, а бедняков
столкнуть спешат с дороги;
все нищие земли принуждены
от них скрываться. Вот они, злодеи,
как дикие ослы в глухой пустыне,
они с утра на промысел выходят,
вставая на добычу; степь дает
им хлеба: и самим, и детям их;
и жнут они на поле не своем,
сбирают виноград у нечестивца;
нагие спят на стуже без покрова,
без одеянья; мокнут что ни день
под горными дождями; не имея
убежищ, прижимаются к скале;
и отторгают от сосцов сирот;
и даже с нищего берут залог;
ходить нагими заставляют их,
без одеянья, и голодных кормят
колосьями; и выжать норовят
оливковое масло между стен;
в точилах топчут и всечасно жаждут.
Меж тем стенают люди в городах,
и души убиваемых вопят,
и Бог того совсем не воспрещает.
Из них иные ненавидят свет,
путей его не знают и не ходят
его стезями. Рано на рассвете
встает убийца, убивает он
и нищего, и бедного, а ночью
бывает вором. Око любодея
ждет сумерек, при этом говоря:
«Меня никто, ничей глаз не увидит», —
и прячет под покровами лице.
Подкапываются во тьме под домы,
какие днем заметили себе;
не знают света. Утро для таких
подобно смертной тени, ведь они
знакомы с ужасами тени смертной.
Он легок на поверхности воды,
но проклята на суше часть его,
и он на виноградников дорогу
не смотрит. Поглощают зной и сушь
всю воду снежную, – так поглощает
и преисподняя всех согрешивших.
Пускай утроба матери забудет
его; пускай им лакомится червь;
пускай не будет памяти о нем;
пусть сломится, как древо, беззаконник,
который нерождавшую гнетет,
бездетную терзает, и вдове
не делает добра. Он увлекает
и сильных силою своей; встает —
никто не знает, будет жив иль нет.
А Он дает им все для их защиты —
они и опираются на это;
и очи Бога видят их пути.
Поднялись высоко, – и вот их нет;
как все, и падают, и умирают;
срезаются, как колосков верхушки.
А если все, что сказано, неправда,
кто сможет уличить меня во лжи
и речь мою в ничто – кто обратит?»