Николай Сперанский - Книга Природной Веры

Тут впору обвинить безнравственного Стеньку-язычника во всех смертных грехах и вспомнить, что церковью-то он был проклят. По меркам обывателя-западника деяние Разина было чистым преступлением — погубил беззащитную пленницу. Что же, народ ужаснулся злодеянию? Нет, народ воспел этот поступок, ибо он оказался им понят. Разин, значит, поступил нравственно? Да. Он принес жертву богине ради воли народа, которая без крови не дается. И он, и его дружина сложили за эту волю головы. И они готовы были это сделать. Потому и жертва, отрезающая путь обратно, может быть оправдана. Сидя в довольстве и безопасности понять это жертвоприношение нельзя. Здесь мы имеем исторический пример работы сознания в экстремальном состоянии. Опорой этого сознания оказалось русское язычество.

5. В течении веков подавления, язычество ушло на уровень подсознания, где и осталось в ожидании своего времени. В критических ситуациях язычество оживает, выходит из подсознания в сознание народа. Проявляется это в том, что, когда здравые аналитики еще не усматривают причин для беспокойства, группы людей вдруг начинают сознательно говорить и действовать от имени этой древней культуры. Предпоследний раз это было совсем недавно — в девятнадцатом веке, когда прогресс во всем мире сметал остатки древних культур и приводил им на смену обезличенные технологические общества. Этот тлетворный процесс, в результате которого исчезал национальный тип человека, а появлялся делец, вызвал естественную реакцию лучших представителей российской интеллигенции — спасти духовное наследие народа от истребления.

Конец девятнадцатого — начало двадцатого века отмечен вспышкой интереса к языческому наследию. Вместе с научными исследованиями происходит эстетическое его осмысление "Могучей кучкой", собирателем фольклора Афанасьевым, Рерихом, Врубелем, Стравинским, Васнецовым, Блоком, Кондратьевым, Велимиром Хлебниковым. В условиях грядущей для культуры опасности, язычество, как запечатленная в сознании народа система выживания, включилось и заработало в новом качестве.

Тогда язычество позволило сформулировать и сохранить достижения национальной культуры. Вот что по этому поводу писал А… Блок в статье "Поэзия заговоров и заклинаний": "То, что было живой необходимостью для первобытного человека, современные люди должны воссоздать окольными путями образов… Мы должны воссоздать ту внешнюю обстановку и те духовные переживания, среди которых могли возникнуть заговоры и заклинания; для этого необходимо вступить в лес народных поверий и суеверий и привыкнуть к причудливым и странным существам, которые потянутся к нам из-за каждого куста, с каждого сука и со дна ручья… В первобытном сознании красота совпадает с пользой. Наша красота робка и уединенна, наша польза хлестка и груба… Искусство действенных заклинаний — всем нужное всенародное искусство; это полезное первобытное искусство дает человеку средство для борьбы за существование. Для того, чтобы вылечить болезнь, хорошо работать, быть счастливым в домашней и хозяйственной жизни, на охоте, в борьбе с недругами, в любви — нужен ритм, который составляет сущность заклинания… Ритм этот запускается словом заговора, динамикой совместной работы."

Как видно, Блок считал необходимым воспроизвести атмосферу языческой старины не для поклонения в страхе, а для вполне понятной цели — создать условия для решения жизненно важных задач, для достижения счастья человеком через восстановление исторической памяти. Такова цель предлагаемой им языческой практики. Не вполне ясным, но емким по смыслу оказывается у Блока понятие ритма — единящего народ начала, основы взаимопонимания. К вопросу такого ритма мы вернемся во второй главе, в узле Дарна.

По сути, все те, кто развивал языческую идею во времена Блока, уже стояли на позиции ее эстетического видения. Последним из этих мыслителей был А.М. Ремизов. Его жизнь прошла в изучении русских сказок и древних текстов. В результате он настолько слил свое сознание с древним мироощущением, что в его сказках почти не заметно авторское присутствие.

6. Поэты и мыслители находили необходимым обращаться к язычеству не только на Руси. Так, в начале девятнадцатого века, в эпоху романтизма, в Европе творцы духовной культуры искали новые ценности в Природе: одухотворяли ее, находили в ней убежище от грязи цивилизованного бытия, восхищались благородством первобытного образа жизни.