Николай Сперанский - Книга Природной Веры

Поэтому после апогея исторический спад язычества выражается в том, что князья отрекаются от своих племенных богов, и обращаются к богам войны и оружия. Принципиально важно, чтобы у этих богов не было нравственного закона. Князь Владимир поступал именно так, когда вводил в Киеве свой новый пантеон богов во главе с Перуном. Христианство было уже вторым шагом в этом направлении.

Исторически, волхвы племенных богов оказываются в конфликте с княжеской властью и верой. Всячески препятствуя власти князя на местах, они оказываются в оппозиции к государству. Если при этом волхвы честны и принципиальны, то князь не может купить их, и это ведет к внутренней идеологической борьбе. В этом и состоит суть деградации язычества после апогея. На Руси эта деградация началась не вследствие успехов христианства, как это написано во всех учебниках, а под давлением сил, формирующих государственность.

Много позднее, когда в результате нашествия орды укрепилась власть церкви, язычество попало в фазу надлома — в такое состояние, когда разорвалась связь народа с волхвами. При этом, народ утратил цельную языческую картину мира и был обязан строить ее с привлечением христианских представлений.

Такова общая картина. В деталях начало деградации язычества мы рассмотрим в третьей главе, в узлах посвященных грозовому мифу. А в завершении книги будет показано, как за надломом началось медленное но неизбежное из века в век возрождение язычества.

3. Язычество оказалось непригодным для создания такого порочного образования как государство. Но критикуя государство, мы должны помнить, о его многофункциональности. Помимо того, что государство узаконивает изначальное преступление, оно имеет и ряд функций, которые становятся для народа жизненно необходимыми. Временами государство нуждается в организации народа и потом в удовлетворении его воли. Поэтому у государства периодически возникает необходимость возвращения к нравственным представлениям, а заодно и к язычеству. Это неизбежно требуется во время кризисов, эпидемий, войн, при освоении новых земель и контактах с их аборигенами. Поэтому хотя государство и ненавидит язычество официально, оно в действительности не может отказаться от него и вынуждено ему уступать.

Давление язычества на государство происходит и тогда, когда оно в нем не нуждается. Во времена усобиц и крушения нравов древние летописцы отмечали появление в городах волхвов. Они говорили народу свое слово и платили за это жизнью. Так, в одиннадцатом веке пришедший в Киев жрец объявил, что через пять лет Русь с Грецией местами поменяются, а Днепр вспять потечет. Ночью жрец исчез, а через пять лет на киевский стол сел полоцкий князь — волхов Всеслав Вещий. Это было столь фантастично, что аллегорию жреца сочли пророчеством. Можно думать, что жрец и не предвидел такого события, а подразумевал, что слишком велик приток на Русь иноземной греческой культуры и с такими темпами здесь скоро будет Греция. Речи жреца в таком варианте приобретают явно крамольный характер — жрец намекает, что кто-то меняет Русь на Грецию, и потому жреца тайно убрали. Открытое устранение жреца могло бы привести к народным волнениям. Церковь заявила, что устами жреца говорил бес.

Через десяток лет в Новгороде другой жрец говорил с князем и епископом от имени возмущенного народа. Жрец обещал совершить чудо — перейти Волхов будто посуху. Но во время договора с властями, жрец был предательски убит князем. Князь принес под полой на переговоры топор. Сам факт успеха своего преступления князь мотивировал тем, что жрец не смог его предвидеть, а значит, и не имел должной силы и права на слово. Поступок князя можно расценить как страх — вдруг действительно жрец совершит чудо и обретет власть. Карамзин в своей "Истории государства Российского" назвал этого князя храбрым.

4. Появление в народе жрецов относится к домонгольскому времени. Позднее о языческих мотивах поступков исторических личностей приходится судить уже на основе анализа деталей поведения, поскольку языческая идея становится тайной, хотя и остается ведущей.

Например, самым известным, хотя и не главным, деянием Степана Разина оказалось жертвоприношение персидской княжны Волге. Разин выгонял попов, утверждал среди крестьян общинные законы и ввел не церковную — языческую форму брака. Об этом как-то забыли. Но вот жертвоприношение! То, что княжна спаслась, и ныне существует род, ведущий свое начало от нее и Разина, не имеет значения, она приносилась в жертву, ее жизнь отдавалась богине. Волга могла взять ее или не взять. Важно, что Разин ее жертвовал!