Филип Янси - Где Бог когда я страдаю?

Большинство участников группы были моложе сорока. Обычно в этом возрасте люди еще не задумываются о смерти. Но у собравшихся была огромная внутренняя потребность поговорить о внезапном крушении их жизни. Собрание началось со своеобразной переклички — каждый рассказывал о себе. Группа недосчиталась одного члена — он умер после прошлой встречи. Социальный работник рассказал о его последних днях и похоронах. Джим прошептал мне, что таков недостаток группы — ее участники постепенно выбывают.

Я ожидал, что атмосфера встречи будет мрачной, но ошибся. Да, люди, конечно, плакали, но при этом они спокойно и открыто говорили о своей болезни и о возможной смерти. Здесь они могли, не таясь и рассчитывая на внимание и отклик остальных, рассказать о том, что их тяготит. Многие с печалью говорили о том, что друзья стараются обходить в беседах самый важный для них вопрос — болезнь. Но на собраниях группы они могли открывать душу друг перед другом.

Нэнси похвасталась новым париком — после химиотерапии у нее выпали все волосы. Она смеялась: всегда мечтала о прямых волосах, и вот, пожалуйста — опухоль мозга дала ей такой шанс. Стив, молодой чернокожий парень, признался, что мысли о будущем приводят его в ужас. Подростком он уже перенес лимфогранулематоз. Тогда он справился с болезнью. Но прошло десять лет, и симптомы проявились снова. Как рассказать об этом невесте? У Лорейн была опухоль спинного мозга. Она лежала на матрасе и редко вступала в разговор. Она сказала, что пришла на группу поплакать, а не поговорить.

Больше всего меня тронула пожилая женщина — очень миловидная, с седыми волосами и широким лицом уроженки восточной Европы. Немудреными фразами, с сильным акцентом она поведала о совсем одиночестве. Группа поинтересовалась, есть ли у нее родные. Оказалось, единственный сын сейчас служит в авиации в Германии. Он пытается получить внеочередной отпуск, чтобы приехать к ней. А что муж? Она проглотила подступивший к горлу комок и ответила: «Муж пришел ко мне один раз, принес мне кое–какие вещи и халат». Ее голос задрожал, на глазах показались слезы: «Когда меня клали в больницу, врач сказал ему, что у меня лейкемия. Тогда муж вернулся домой, собрал вещи, и больше я его не видела».

«Сколько лет вы были женаты?» — спросил я после недолгого молчания. Группа ахнула, когда женщина сказала, что тридцать семь лет. (Позже я узнал, что, по некоторым данным, семьдесят процентов семей распадаются из–за смертельной болезни одного из супругов. В нашей группе было тридцать человек, и ни один брак не продержался более двух лет — в том числе и брак Джима.)

Я ходил на собрания этой группы год. Надо сказать, что каждый из ее участников жил все это время такой полной жизнью, какую человеку диктует лишь близость смерти. Не могу сказать, что эти ежемесячные встречи доставляли мне удовольствие. Но каждая из них становилась для меня крайне важными событием. На большинстве вечеринок и дружеских встреч каждый старается поразить остальных своим положением, властью, умом или красотой. Но здесь ничего подобного не было. Стильная одежда, меблировка дома, должность, новые машины — для тех, кто готовится умереть, все это не имеет значения.

Группа лишний раз показала мне, что страдание — это мегафон, вещающий об истинных ценностях. Я еще не встречал людей, которые так дорожили бы истинными ценностями, имеющимися в их жизни. Они не могли забыть о смерти, потому что каждый день, говоря словами святого Августина «их оглушал звон цепей смертности». Мне даже захотелось, чтобы на наших встречах побывал кое–кто из моих приятелей — любителей удовольствий.

Я, писатель, решивший писать о страдании, на собраниях группы чувствовал себя невеждой. И в течение года я, сидя у ног моих учителей, набирался мудрости. Большую часть из того, что я буду писать в следующих главах — о подготовке к страданию и о помощи страждущим — я почерпнул в общении с членами группы «Ни дня напрасно».

Чем мы можем помочь тем, кто страдает и мучается? А если беда постучится в нашу дверь — кто поможет нам?

Вы думаете, есть формула утешения? Должен вас разочаровать: магического заклинания, которое облегчает муки, не существует. Нет слов, которые утоляют боль. Проблему страдания до тонкостей изучили самые светлые умы человечества. Но мы так и не имеем ответа на вопросы, которые встают перед нами каждый день.

Я уже писал, что, отвечая Иову, Бог не дал ему никаких объяснений. Божий помазанник Давид, праведник Иов и даже Сам Сын Божий реагировали на боль так же, как и мы. Они пытались уйти от нее, впадали в тоску, жаждали облегчить свою участь и в конце концов в отчаянии взывали к Богу. Меня очень огорчает, что единого ответа, который мог бы утешить всех страждущих, нет.