Филип Янси - Где Бог когда я страдаю?

«Нам нужен, в сущности, не Отец, а небесный дедушка, добродушный старичок, который бы радовался, что «молодежь веселится», и создал мир лишь для того, чтобы нас побаловать. Конечно, многие не осмелятся воплотить это в богословские формулы, но чувствуют именно так. И я так чувствую, и я бы не прочь пожить в таком мире. Но совершенно ясно, что я в нем не живу, а Бог тем не менее — Любовь; значит, мое представление о любви не совсем верно.

Художник не станет беспокоиться, если набросок, которым он хотел позабавить детей, не совсем такой, как он думал. Но о главной своей картине, которую он любит, как мужчина любит женщину, а мать — ребенка, он беспокоится снова и снова и тем самым беспокоил бы и картину, если бы она могла чувствовать. Нетрудно представить, как чувствующей картине, которую скребут, смывают и начинают в сотый раз, хочется быть легкомысленным наброском. И нам естественно хотеть, чтобы Бог предназначил нам менее славную и утомительную долю; но это значит, что мы хотим, чтобы Он любил нас меньше, а не больше» [15] K.C. Льюис. Страдание. Перевод Н.Л. Трауберг. — Прим. ред. .

Вопрос о страдании не дает человеку покоя. Страдание раздражает тех, кто убежден, что, эволюционируя, человек достиг совершенства, а совершенному существу нужны идеальные условия жизни. У христиан на этот счет другое мнение. Вот как выразил его профессор Джон Хик в книге «Философия религии»: Бог имеет дело с несовершенными созданиями, развитие которых еще не закончено. Эти размышления возвращают нас к вопросу о смысле земной жизни. Жизнь на земле воспитывает человека: она нужна, прежде всего, для нашего духовного развития.

Мы уже говорили о преимуществах мира, в котором действуют жесткие законы, а человек имеет свободу: он волен злоупотребить своей свободой и нанести вред своим собратьям. Джон Хик рисует нам картину мира–утопии, в котором человек полностью огражден от всякого страдания и зла, и приходит к выводу: в мире, в котором человек не делает ошибок, Бог не сможет осуществить Свои замыслы:

«Предположим, окружающий мир вдруг стал раем, где исключена любая возможность боли и страданий. В этом мире будут совершенно иные законы. Например, человек не сможет ранить другого человека: нож убийцы превратится в момент удара в бумагу, а пуля растворится в воздухе. Банковский сейф, из которого похитили миллион долларов, чудесным образом наполнится вновь. (В обычном мире это вызвало бы инфляцию.) Мошенничество, обман, коварство и предательство не окажут никакого влияния на состояние общества. Несчастные случаи уйдут в прошлое, невозможно будет получить травму: и скалолаз, сорвавшийся с горы, и ребенок, вывалившийся из окна, плавно спланируют на землю. Даже азартный водитель не попадет в аварию. В том мире не будет потребности работать, помогать в тяжелые времена друзьям, так как в нем не будет реальной нужды и реальных трудностей.

Чтобы приноравливаться к конкретным ситуациям, природе пришлось бы выйти за рамки общих законов и каждый раз вырабатывать частные закономерности: иногда предмет должен быть твердым, а иногда — мягким… Человеку не пришлось бы учиться уважать законы природы: в мире отсутствовали бы два главных учителя — страдание и смерть.

Если вообразить себе такой мир, то станет ясно: в нем наши представления об этике не имели бы никакого смысла. Например, суть противоправных действий — нанесение вреда ближнему. Но в гедонистическом раю не может быть противоправных действий, как нет и правовых — между ними отсутствует разница. Мужество и стойкость в мире, в котором нет опасностей и трудностей, тоже ни к чему. Не было бы и условий для воспитания в человеке щедрости, доброты, жертвенной любви, благоразумия, доброжелательности и других добродетелей, без которых не может существовать стабильное общество. Из этого следует, что в мире сплошного удовольствия не может появиться нравственная человеческая личность. Это был бы худший из возможных миров.

И тут становится ясно: мир, в котором свободные разумные существа имеют возможность развить свои лучшие качества, должен быть похож на наш мир. В нем должны действовать всеобщие неизменные законы. В нем должны быть реальные опасности и трудности. В нем должны быть боль, неудачи, скорбь и разочарование. В нем должно быть место поражениям.

Если мы согласны с вышесказанным, то нельзя не согласиться и с тем, что наш мир со всей его «тоской и тысячей природных мук, наследьем плоти» [16] В. Шекспир. Гамлет, принц датский. Перевод М.Л. Лозинского. — Прим. ред. , создан не для того, чтобы давать нам наслаждения. Боль — не помеха, от которой нужно избавиться. Назначение нашего мира — быть «кузницей духа» ».